языке, гонцов от крестьянства и от горожан. Последнее время речь все больше шла об опасности, которая грозит им всем, если войско феодала подойдет раньше, чем крестьянское. Но Мария не понимала, чего теперь бояться отцу, когда перед ним стоит Михаил, ангел господень.
Отец сказал:
— Ступай к матери, Мария, пусть она приготовит трапезу. У нас гость.
Михаил последовал за мастером, но замер на месте. Глаза его приковались к занавесу, отделявшему малую мастерскую от большой. Ничего не понимая, глядел он на мягкие краски ковра, затканного золотом, — «Охота на единорога под престолом богородицы».
Мастер Маттиас объяснил:
— Тридцать девушек три года ткали этот ковер. Он означает то, о чем говорил апостол Павел: «Дабы они искали бога, не ощутят ли его».
Михаил спросил изумленно:
— Тридцать девушек? Три года? Зачем? Почему?
Он подумал: «Слова я понимаю. По звучанию. Смысл их скрыт от меня».
Он не мог оторвать глаз от занавеса. Мало-помалу он отыскал на нем белое лицо, развевающиеся одежды, цветы. Глазам его понадобилось много времени, чтобы выделить эту картину из переплетения синих, зеленых и красных нитей. И вот картина перед ним, но в ней нет жизни, а лишь только в ней мелькнет жизнь, сама она исчезает. На его звезде им и в голову не пришло бы ткать подобные ковры. У них бы не хватило на это ни времени, ни сил.
Он последовал за мастером в большую мастерскую. Здесь сумрак мешался с красноватой древесной пылью, той самой, что покрывала фартук и бороду мастера. Мария торопливо зажгла две свечи перед алтарем букового дерева, ожидающим здесь окончательной шлифовки. Мастер с гордостью наблюдал потрясение на лице своего гостя. Глаза гостя засверкали счастливой растерянностью. Мастер радостно вздохнул и в эту минуту, когда его творение отразилось на лице Михаила, забыл все свои горести и все страхи последних дней.
Михаил осторожно потрогал голову Иоанна, покоящуюся на груди Спасителя, складки одежды, лоб и рот, он коснулся также руки Иуды, протянутой к солонке. Он отступил. Он спросил:
— Что это?
Мастер Маттиас ответил:
— Тайная вечеря, моя последняя работа. Я принесу ее в дар церкви Святого Иоанна.
— Но как ты сумел это сделать? — спросил гость в глубочайшем изумлении.
— Господь вложил в меня дарование, — спокойно ответствовал мастер, — а я с детства учился.
— Но зачем это нужно? Для кого?
— Я не понимаю тебя. Во славу божию, на радость и поучение нашей общине. Иисус, Иоанн, Иуда — люди могут узнать здесь их лица. Многие вознегодуют. Ну и пусть наконец негодуют те, кто вечно вызывал негодование у нас своими грязными делами, подлыми приказами, налогами, всяческими притеснениями, предательствами, доносами, — они сразу смекнут, кто такой Иуда, предавший и предающий бога, истинного нашего повелителя…
Через едва заметную дверь в задней стене вошла худая женщина. Она была жена мастера. Казалось, она состоит из одних костей. За едой после каждого куска Михаил устремлял пристальный взгляд на резной алтарь.
— Я понимаю вас, — сказала женщина, — это лучшее из того, что он до сих пор создал. А у вас есть такой мастер?
— Нет, нет, — отвечал Михаил. — У нас нет мастера, который мог бы сделать такой алтарь. И таких работ у нас тоже нет.
— Что же тогда у вас есть?
— У нас вообще нет ничего подобного. Ни такого, что напоминало бы это резное дерево, ни такого, что напоминало бы этот тканый занавес. У нас — я уже говорил мастеру разум и руки используют, чтобы строить то, что полезно: машины, мосты, плотины. Благодаря этому мы сумели изыскать средства и возможности, чтобы попасть с нашей звезды на вашу.
Худая женщина пожала плечами:
— Ну да, конечно, запруды, и плотины, и бороны, и плуги, и все такие вещи нужны и здесь. Но муж мой, Маттиас, в большом почете — злятся лишь его враги — за то, что создает произведения искусства, которые славят творца и дарят человеку счастье в его горестях. Да вы и сами не отводите глаз от алтаря. Скажите, кто вас к нам прислал?
— Как я уже говорил мастеру, мы не первые, кого наша звезда отправила на вашу, с тех пор как мы научным путем установили, что здесь обитают живые существа.
Жена Маттиаса начала снова:
— А я думала, вас прислали из какой-нибудь мастерской, ибо мы здесь хорошо знаем, что и в других местах есть мастерские, и великие мастера, и великие произведения искусства.
— Так ты называешь работу мастера Маттиаса искусством? Нет, на нашей звезде ничего подобного нет. А потому нет и таких мастерских. Наши знания и наши силы нужны нам для других свершений. Для того, например, чтобы прилететь к вам.
Девушка подумала: «Я права, он прилетел с неба, он прилетел».
Маттиас подумал: «До чего глупа моя дочь. Как может ангел прибыть со звезды столь убогой, что там даже не знают искусства?»
Он сказал:
— Лучше тебе уйти, пока не явились ученики. Я должен сперва подготовить их к твоему прибытию.
Мария увела гостя. Покуда можно было, он не отрывал взгляда от резного алтаря.
Небо побледнело, звезды исчезли. В первый раз он почувствовал пусть еще не тоску по родине, но отчужденность, словно что-то неведомое угрожало ему после того, как он уже повидал столько неведомого. Он передал сообщение: «Ни при каких обстоятельствах не покидайте места встречи».
Мария спросила:
— Ты расскажешь на небе о том, что умеет мой отец?
— Конечно, — ответил Михаил, — но ты должна сказать мне, как это у него получается. Скажи мне, почему он не бросает работу, хотя и знает, что ему грозит большая опасность?
Мария воскликнула:
— Бросить работу? Он? Сейчас? Когда сам господь повелел ему завершить алтарь собственными руками?
— Я предвидел, — сказал Михаил, — что на вашей планете творятся всякие ужасы. Что вы все еще не отвыкли от крови и убийств. Но я не знал, что, несмотря на это, вы способны создавать творения, подобные тому, которое создал твой отец.
— Послушай, Михаил, колокола звонят. Я должна вернуться. Мы живем в великом страхе. Сейчас начнется богослужение, и мы будем просить бога отвратить от нас беду.
Как хорошо пахла мякина, на которой Мария приготовила ему ложе. Он спал бы долго и глубоко, не разбуди его срочное сообщение от товарищей: «Немедленно улетай. Войско выступило. Скоро загорится город».
Когда он пришел к мастеру Маттиасу, там было уже большое волнение. Собрались ученики, друзья, священник. Звонарь утверждал, будто с колокольни видно облако пыли, сгустившееся там, где равнина упирается в горную цепь. Какой-то молодой паренек высказал мнение:
— А может, это наши! Они всегда действовали быстрей.
Звонарь сказал:
— Мне надо идти. Я дам вам знать, как только разгляжу людей и пойму, чье это войско.
Мастер Маттиас молчал, лицо его было сумрачным, а пастор сказал:
— Будем надеяться, что это наши. Будем готовиться к тому, что это враги.
Когда Михаил вернулся в лес, чья-то рука вдруг легла ему на плечо, а другая схватила за локоть: два
