друга из его экспедиции.
— Чего ты мешкаешь? Немедленно возвращайся с нами.
— Нет, — отвечал Михаил. — Я не могу. Я не хочу. Здесь живет мастер Маттиас. Здесь живет его дочь Мария. Сердце мое отдано им. Я не оставлю их без совета и помощи.
— Мы тебя не понимаем… Что значит «мое сердце отдано им»? Кто они такие — этот Маттиас, Мария? Какое тебе дело до их врагов? Перед отлетом мы давали клятву. Мы никого не бьем. Мы никого не убиваем. Мы ничего не сжигаем. Мы должны разведать, что происходит на этой звезде. Вот твоя задача — разведка.
Михаил тихо ответил:
— Дайте же мне разведать, что произойдет не далее как сегодня.
— Хорошо. Даем тебе еще несколько часов.
До прилета на Землю Михаил считал невозможным унизиться до уровня тех существ, которые защищаются с помощью оружия.
Но как спасти мастера Маттиаса? Теперь мастеру не поможет его умение создавать из дерева людей. Умение, которым не наделен ни один обитатель звезды Михаила.
Из уст в уста пронесся слух, что за облаком пыли скрывалось не дружественное войско, а объединенное войско феодалов. И перед ним опустился подъемный мост. Часть горожан сразу устремилась в церковь, словно то было неприкосновенное убежище. Дома уже стояли в огне. Занялось все, что не из камня. Мастерская мастера Маттиаса и в ней его грандиозный последний труд.
Сперва держа Маттиаса за руки, потом надев на него цепи, солдаты принудили его наблюдать гибель мастерской и великих творений. Он смотрел и смотрел неотрывно, и даже не заметил, что подле него прикорнула Мария. С кошачьим проворством она проскользнула через кольцо вооруженных людей и прильнула к отцовским коленям. Она совсем не смотрела в огонь, она смотрела на его мертвенно застывшее лицо. Она осталась с ним рядом как одинокий листок на ветви. Михаил и его спутники подняли обоих в воздух вырвали из кольца врагов и перенесли к месту посадки.
Они все еще были в плену человеческих страданий, хотя уже далеко от бушевавшей на Земле жажды убийства.
Лишь теперь Михаил догадался снять цепи с Маттиаса. Мария по-прежнему сидела, прильнув к ногам отца, как раньше, на базарной площади.
Время от времени кого-нибудь из двоих заставляли глотнуть воды. Маттиас совсем не воспринимал окружающее. Он сидел оцепенелый, хотя и живой, с закрытыми глазами. Мария дрожала всем телом. Она зябла, врач экспедиции не отходил от них ни на минуту. На воздушном островке они совершили временную посадку. Мария не испытывала ни удивления, ни страха. Она только закрыла глаза. Волнение оказалось для нее чрезмерным. Вскоре она перестала дрожать. Врач экспедиции, как это принято говорить на Земле, сделал все, что было в его силах. И однако Мария умерла. Возник вопрос, то ли набальзамировать маленький труп, чтобы показать дома, как выглядят земляне, то ли отправить ее в просторы Вселенной.
Михаил, с присущим ему упрямством, сумел убедить всех, что Мария принадлежит ему. И что ему непереносима мысль уступить ее жадным взглядам любопытных. Пусть уходит во Вселенную.
На деле Мария была мертва не так, как полагали живые. Ее сердце неожиданно совершило еще один могучий толчок. И она вдруг обрела способность летать, как летают ангелы — легко и свободно. Вселенная оказалась сплошным вихрем золотого воздуха. В этом воздухе, который она могла вдыхать полной грудью, рассветно- золотом, денно-белом, закатно-красном воздухе сосредоточились все ее желания. И не только сами желания, но даже исполнение желаний воплощалось для нее в этом полете, о котором она мечтала еще на Земле. Она кругами уходила в небо, туда, откуда сошел к ней Михаил. Она слышала хоры, несравнимые с теми, которые слушала на Земле. Ее собственный голос, нежный, но сильный, звучал совсем по-другому, чем он когда-либо звучал на Земле. И ее счастью жизнь и смерть воедино — не было конца.
Вернувшихся разведчиков встретили бурным ликованием и по поводу удачной высадки на планету, именуемую Земля, и по поводу благополучного возвращения.
Врач не подпускал никого из безмерно любопытствующих к мастеру Маттиасу. Не подпускал он их и к Михаилу, ибо тот казался ему чересчур утомленным.
Мастер Маттиас едва дышал, но был жив и продолжал жить еще некоторое время, правда безмолвно и неподвижно. Тщетно пытался Михаил, не покидавший мастера, добиться от него хоть одного слова, пробудить его к жизни. Да и Михаила, к великому удивлению друзей, тоже нельзя было заставить хоть вкратце рассказать о своих впечатлениях. Впечатлениями поделились только два его спутника: кровь, огонь, война — все это почти не отличалось от рассказов предыдущих экспедиций. О творении Маттиаса они ничего не могли сообщить, ибо, когда они прибыли, алтарь уже горел. Да и церковь, охваченная огнем, рухнула у них на глазах — остались лишь обломки каменной стены. А беженцы считали ее неприкосновенным убежищем…
Молодой ученик, любимец Михаила, подготавливавший вместе с ним и многими другими экспедицию на Землю, часто приходил к своему бывшему учителю, хотя тот оставался замкнутым и безучастным. Если даже ученику порой удавалось вырвать у Михаила несколько слов, смысл их был темен.
Зато самому Михаилу удалось расшевелить мастера Маттиаса, и, хотя он успел отвыкнуть от человеческого языка, он в конце концов понял, что мастер желал бы перед смертью еще немного заняться резьбой. Михаил достал для него дерево, какое здесь было.
Он отгонял всех, кто теснился вокруг, чтобы вблизи наблюдать за поведением землянина.
Вскоре Михаил догадался, что возникает из дерева: Мария, она, Мария. Он угадывал строение ее хрупкого тела, неповторимый наклон головы, девичье лицо, молящее и в го же время исполненное благодарности. Мастер Маттиас очнулся от своего оцепенения. Хотя и дерево, и инструмент были для него непривычны, потребность облечь в зримую форму свои воспоминания оказалась так сильна, что вскоре волосы его снова покрыла древесная пыль, словно в мастерской на Земле.
Другим его работа казалась утомительной и бессмысленной возней с деревом. Может быть, один только любимый ученик Михаила почувствовал, что жители Земли таким способом выражают себя, только таким способом, до последнего вздоха.
Маттиас и Михаил обменивались порой тяжелыми взглядами и понимающе кивали друг другу.
Мастер Маттиас просил:
— Похороните меня вместе с дочерью.
Фигура была еще очень далека от завершения, когда мастер Маттиас во время работы заснул вечным сном.
Он решительно не желал быть сожженным после смерти. Он хотел навсегда остаться рядом с дорогой его сердцу, но еще недоступной для глаз непосвященных фигурой девушки.
Однажды, много лет спустя после того, как умер Михаил и его любимый ученик тоже, гроб Маттиаса вскрыли. Вскрыв, изучили его скелет и с удивлением обнаружили, что он почти такой, как скелеты живущих на их планете. Сохранился и кусок дерева с какими-то зарубками. Никто не мог понять, что из него собирались сделать.
Молодой, на редкость искусный пилот — он был назначен в очередную экспедицию — долго ломал голову над этим куском. Он ощупывал его. Он пронзал его своими мыслями. Но ему не удалось доказать, что он не ошибается, как утверждали его друзья, что действительно из куска дерева должна была возникнуть фигура девушки.
Он собирался лететь по тому же маршруту, как некогда Михаил. Он хотел выяснить все, что ему поручено, и одновременно уже для себя узнать, имеются ли на планете Земля подобные куски дерева, иными словами — в этом он не сомневался — будущие фигуры, и если имеются, то для чего они служат. Он сказал себе, что смерть помешала резчику закончить работу. Резчик обладал разумом. Разумом другого склада, но и в его мозгу гнездились побуждающие к действию мысли.
Много лет подряд все, в том числе и молодой пилот, работали над подготовкой новой экспедиции. Все
