– Да я сейчас стою рядом с ним.
– Стоишь рядом с ним?
– Да. Слева и чуть сзади от него.
– Где стоишь? – со свойственной мне настырностью уточнил я. – В его квартире?
– Да.:
– Где конкретно?
– В спальне.
– Андрей, пришивая пуговицу, стоит или сидит?
– Сидит, – шепотом сообщил лежавший на тахте Виктор, не открывая глаз. – На стуле. С рубашкой в руках.
– А еще кто-нибудь есть сейчас в его доме?
– Не знаю. Я стою в спальне позади Андрея. Никого, кроме него, в спальне нет.
Проклятие запрета
– Черт побери! – громким голосом воскликнул вдруг фотограф Колесников. – Камеру заело. Лентопротяжный механизм заклинило. Пленка не желает перематываться.
– Та-а-ак, – произнес врастяжку Валерий Авдеев. – Опять происходит все та же история!
Я понял, какую конкретно историю он имел в виду. Не однажды уже бывало в нашей с ним исследовательской практике такое, что на сеансах гипноза, проводившихся с самыми разными людьми, фотоаппарат в руках Колесникова временно выходил из строя. Объяснение этому могло быть только одно. Некие незримые «силы», «поля» – называйте их как хотите – блокировали, как я понимаю, лентопротяжный механизм в фотокамере. Не давали, по моим догадкам, отснимать себя, объявившись незваными и незримыми гостями в помещении, где проводился сеанс.
Я успокаивающе махнул рукой Колесникову – мол, не переживай, старина, не в первый раз такое в нашей практике случилось. Потом потянулся той же рукой к телефонному аппарату, стоявшему на журнальном столике, по другую сторону которого сидел напротив меня в кресле Валерий Авдеев.
Набрав номер домашнего телефона Андрея Баранова, я сперва услышал в трубке длинные гудки, а затем и голос Андрея.
– Привет, – сказал я и представился. После этого спросил: – Андрюша, ты чем сию минуту занимаешься?
– Дурью маюсь.
– А точнее.
– Пришиваю пуговицу к рубашке… А в чем дело?
– Не обижайся, пожалуйста, – произнес я с просящей интонацией в голосе, – но у меня решительно нет времени обсуждать сейчас с тобой это вот самое дело. О его деталях тебе расскажет твой друг Виктор Баранов. Позвони ему сегодня домой часа через два или три. Хорошо?
– Гм… Хорошо, – тоном, полным недоумения, проговорил на другом конце телефонного провода Андрей.
– До свидания, – попрощался с ним я.
Андрей хмыкнул. Потом хмыкнул еще раз, погромче и буркнул:
– До свидания.
В телефонной трубке послышались короткие гудки. Я обернулся к Валерию Авдееву.
– Выводи Виктора из гипноза, – предложил ему. Пока Валерий занимался своим делом, возвращая загипнотизированного в полное и ясное сознание, я перемотал пленку на аудиомагнитофоне немножко назад. Мне хотелось снова услышать все то немногое, что успел наговорить в гипнотическом трансе Виктор. Отмотав пленку в нужном направлении, я нажал пальцем на кнопку «Стоп» на магнитофоне и произнес негромко:
– Удивительно, но факт. Сработало кодовое слово.
– Какое слово? – переспросил фотограф Колесников.
– Кодовое, – повторил я. – Для Виктора, погруженного в гипноз, таким словом оказалось имя его лучшего друга и однофамильца Андрея Баранова. Разговаривая по телефону, Авдеев произнес это имя вслух. И Виктор внезапно отреагировал на него. Мысленно перенесся тут же в квартиру своего друга. Совершил телепатическое путешествие туда.
Пристукнув своим здоровенным кулаком по журнальному столику, Авдеев воскликнул с жаром:
– Впервые в жизни сталкиваюсь с такой ситуацией!
– С какой? – осведомился я,
– Да с такой, когда в ходе сеанса гипноза вдруг сработало то, что ты назвал кодовым словом. Интересно! Стоит хорошенько поразмыслить над этим… Лично для меня феномен кодового слова является принципиально новой информацией из «мира чудес».
– Для меня тоже, – признался я.
– Ну?! – Авдеев удивленно округлил глаза. – Откуда же ты тогда почерпнул этот классный термин – «кодовое слово»?
– Ниоткуда. Придумал его минуту назад. Надо же было как-то на словесном уровне обозначить
