еще крепче, чем наяву. Мало ли кого обнаружишь рядом, когда откроешь глаза? У городской принцессы подобной привычки, естественно, не было. Правитель поднялся и громко спросил: – Ну, кто еще остался с пустыми руками?
В пропаже признались один парень и четыре девушки, среди которых он знал только Кавину, зачем-то прикрывающую ладошками колье на груди. Побрякушку она, естественно, сберегла.
– На обратной дороге пройдите через рощи, выберите себе древко для нового копья. Найл помнил, что нормальных, живых деревьев в долине практически не было, но для древка могло сойти и засохшее. Главное, чтобы оно подходило охотнику по весу и длине.
– У нас ни одного ножа не осталось для наконечников – напомнила принцесса. Мой нужен для свежевания гусениц и выделки шкур.
– А где мои скребки?
– Ну, – смутилась принцесса, – нож, согласись, удобнее. И травы лекарственные Симеон с его помощью собирает.
Похоже, ей просто не хотелось расставаться с последним ножом.
– Ну, если нет, – хмыкнул Найл, – значит сделаем копья без наконечника.
– Это как?
– Увидишь.
Путники доели долгоносика и двинулись в обратный путь – к выходу из долины. Подростки разошлись редкой цепью от склона до склона, подыскивая подходящие деревья для древок, а Найл поднялся выше, на пологий южный склон. Ему никак не давали покоя крупные скальные глыбы, внутри которых были выдолблены чьи-то жилища.
Вблизи эти сооружения вызывали еще большее удивление, чем издалека: было непонятно ни то, почему они не скатывались вниз, ни то, для чего предназначались. Лежащие без видимого порядка, разновеликие валуны размером от трех-четырех метров в диаметре до десяти-пятнадцати, полые внутри, они имели от трех до десяти окон, но ни одной двери. Из любопытства правитель забирался в некоторые из них, бродил по ровному полу, выглядывал в окна, шарил в пыли. Кое-где находились вестники далекого прошлого: мелкие стеклянные осколки разных цветов, маленькие кусочки пластика. Похоже, здесь действительно приложили руки люди, именно они сотворили это странное мертвое поселение. Но почему, зачем? Если это дома, или хранилища, то почему без дверей? Если здесь находились некие механизмы – то где их остатки: ржавая пыль, выемки для крепления, негниющие детали?
В одном из валунов Найл обнаружил брошенное жилище тарантула: клочья паутины, пересохшая трава, слюна на стенах, характерный, трудно выветриваемый запах мускуса. Черные скорпионы, как известно, бродяги и не строят гнезд; сороконожки предпочитают зарываться в песок сами и там же прячут яйца – из крупных хищников только тарантулы роют себе норы, скрепляя стены слюной, или используют уже готовые пещеры. Появление мохнатого крестовика рядом с оазисом удивление не вызывало – но где хозяин логова, куда исчез? Где выводок паучат, который он должен был оставить? Где они все?
На миг Посланнику пришло в голову, что здесь власть над людьми удалось установить каком-то иному виду насекомых, которые и заставили двуногих рабов вырубать гнезда-пещеры, но Найл тут же отмел эту мысль: она не объясняла ни странного отсутствия хищников в долине, ни утренней пропажи копий. К тому же мифические хозяева не оставили после себя вообще никаких признаков – от людей сохранились хотя бы мелкие стеклянные и пластмассовые осколки.
Так ничего и не поняв, правитель спустился в долину около замка и попал как раз на обед: стражницы смогли добыть на островах пару уховерток и десяток мокриц. Подростки были уже здесь и тут же предъявили пять ровных длинных палок в руку толщиной. Найл положил заготовки рядком, сунув кончики в огонь костра, и занялся едой. Когда концы древок разгорелись, правитель отложил мокрицу, подхватил их в охапку, добежал до протоки и сунул в воду. После того, как пламя отшипело, Найл уложил копья на берег, и очистил с обгорелых концов грязь и пепел. Вместо наконечников на этот раз получились слегка овальные черные кончики.
– Может, нужно было просто заточить? – спросил Нуфтус.
– Жало заточенной деревяшки при ударе в хитиновый панцирь ломается, – объяснил Найл. – Обожженный конец прочнее, им даже можно убить паука или кузнечика. Но вот от жуков лучше держаться подальше.
После еды подростки решили устроить рыбалку: они вызвали на подмогу двух молодых смертоносцев, быстро соорудили бредень и полезли в воду. Пауки убежали за стену: как понял правитель, Дравиг решил уйти из безжизненной долины и отступить на день назад, в пустыню, поохотиться среди травяных кочек. Правда, места там тоже обилием дичи не поражали, и через день смертоносцы рассчитывали вернуться обратно, переправив всю возможную живность с песчаных просторов к себе в желудки. Рыбалка не клеилась.
Стоило подросткам влезть с бреднем в какой-либо из прудиков возле островов, как златобокая рыбешка моментально шарахалась по узким каналам, ручейкам и протокам. Когда ловцы перебрались в основное русло реки, возможный «улов» стал испуганно расплываться вверх и вниз по течению. Того обилия жизни, что царило в водах Дельты или в широкой реке, протекающей через город, здесь не было, каждую рыбку приходилось гонять по прозрачной воде, как вчерашнего долгоносика – всей толпой. За пару часов «мокрой охоты» удалось добыть не больше десятка золотистых рыб с крупной слизистой чешуей.
– Пошли-ка лучше назад к озеру, – решил Найл. – Может, хоть там удастся что-нибудь поймать.
По дороге подростки еще несколько раз забирались в реку. Теперь они немного приспособились к местным условиям: основная группа уходила вперед, а двое перегораживали реку бреднем ниже по течению. Потом в реку с шумом бросалась масса народу, с воплями и хлопаньем ладонями и копьями по воде гнали рыбу в направлении сетей, после чего оставалось только выбросить добычу на берег. Таким образом улов к вечеру удалось утроить, но стало ясно, что уже назавтра мало-мальски приличной добычи река не даст. Долина Мертвых явно не могла прокормить ста людей и пауков. День-два, и они останутся голодными.
Впрочем, в этот вечер каждому досталось по печеной рыбе, что, с учетом обеда, показалось вполне сытным ужином, и только Мерлью грустно вздохнула:
– Эх, посолить бы ее. Где твоя Райя, Найл? Нам ее так не хватает.
Утром не хватило шести копий. Причем не тех, что с обожженными концами, а тех, что со стальными ножами на острие. Это было самой страшной из возможных потерь – здесь, в долине, заменить сталь было совершенно нечем.
– Когда пауки вернутся с пустыни, уходим, – решил Найл. – Все становится хуже, чем можно было предположить.
– В Дире наверняка уцелели некоторые из старых тайников, – ненавязчиво предположила принцесса, которая своим ножом заботливо подравнивала ногти.
Найл мысленно отметил, что уже давно не видел ее в платье, а не в тунике, она давно не надевала серьги, не закалывала волосы заколкой.
Похоже, походная жизнь наложила свой отпечаток и на такую строгую к своей внешности Мерлью.
– А чем мы будем сражаться с тамошними воинами? – спросил Найл. – Голыми руками?
– А смертоносцы? – немедленно парировала Мерлью. – Они могут парализовать захватчиков, пока мы с ними сражаемся.
– Ваш город брала тысячная орда, – напомнил Найл, – а у нас восьмилапых всего полсотни. Им не хватит мысленной силы.
– И не надо. Я знаю тайные ходы. Нужно будет напасть ночью, парализовать охранников у входа. Потом мы войдем вовнутрь, и пауки пойдут вместе с нами, парализуя своей волей только тех, кто встает на пути.
Было ясно, что принцесса заранее продумала план атаки, время и место нападения, маршруты движения внутри подземелья, предусмотрела вероятные ловушки и засады. Она вынашивала свою идею очень давно, и смогла взвесить каждую мелочь.
– Давай дождемся возвращения пауков. Нужно обдумать это всем вместе. За день ничего не изменится. Тут наверняка прячутся еще несколько долгоносиков, уховерток и мокриц, нужно только хорошо поискать. На пару дней еды хватит.
