На этот раз поклевок не случалось часа два, а потом попалась еще одна макрель чуть крупнее первой.
– Может, вы хотите пообедать, мой господин? – поинтересовалась Нефтис.
Правитель накинул, по примеру большинства моряков, петлю шнура на один из выступающих из поручня деревянных штырей и неторопливо спустился в рубку.
На накрытом на троих столе лежали фрукты и несколько запеченных в панцире холодных мух. Привычная пища горожан – но Найл знал, что уже через день-другой взятые с собой припасы кончатся: сперва скоропортящееся мясо, затем нежные персики и виноград, а потом яблоки.
День за днем их единственной едой станет рыба, рыба и еще раз рыба. Если удастся пристать к берегу: рыба запеченная, вареная, копченая. Если нет – тогда соленая и вяленная.
– Вечером ты опять прикажешь спустить паруса, Назия? – поинтересовался Найл.
– Я понимаю, Посланник, что так наше плаванье займет вдвое больше времени, – кивнула морячка, – но рисковать своими кораблями, вашей жизнью и жизнями команд я не стану.
– А если я попытаюсь разведать дорогу?
– Каким образом, Посланник?
– Ты забываешь, Назия, – улыбнулся правитель, вскидывая руку с золотым браслетом, – что я не только Посланник Богини, но и одитор. Пусть не Верховный, но тоже неплохой. Возможно, мне не удастся проверить магией Золотого мира весь путь, но на пару переходов заглянуть вперед смогу.
– Тогда мы будем двигаться круглые сутки, Посланник.
– Хорошо, – кивнул правитель. – В таком случае мне потребуется кувшин вина.
– Вина? – удивилась морячка.
– Да, вина. Любой одитор способен реализовать свои способности только во сне, а спать меня покамест не тянет. Придется слегка затуманить сознание.
Назия отошла к своему сундуку и вернулась с настоящей бутылкой из зеленого стекла, полной темного напитка.
– Где ты ее взяла? – поразился Найл редкостной вещи.
– Нашла на берегу во время одной из стоянок. Наверное, море выбросило.
Правитель взял прохладный сосуд в руки, покрутил и обнаружил на донышке неровные цифры: «1889».
– Интересно, поверишь ли ты мне, Назия, если я скажу тебе, что люди пили вино из этой бутылки еще тогда, когда самый большой паук не превышал размером ладони, дома нашего города еще не были построены, а про существование Богинь не слышал ни один даже самый образованный человек.
– Они скрывались? – в мыслях морячки появилась легкое опасение – а вдруг правитель заберет редкостную находку себе?
– Они еще не выросли, – покачал головой Найл и протянул бутылку хозяйке. – И даже семена их еще не попали на Землю.
Назия налила себе и Нефтис по паре глотков, а Посланнику – полную чашку.
– Ну, надо же, – с облегчением улыбнулась она. – Я даже не подозревала, что бутыль такая древняя.
– Стекло, – пожал плечами Найл. – Оно практически вечное. Сохраняет свою форму несколько тысяч лет. Даже самая лучшая сталь не способна существовать так долго. Ты знаешь, в древности люди раскапывали поселения еще более древних людей. Эти предки строили деревянные дома, плели мебель из прутьев, выковывали украшения, сражались железными топорами. А сохранились от них только черепки дешевых глиняных кувшинов. Думаю, на дне моря лежит еще очень много останков огромных древних кораблей. Их корпуса и машины давно источила ржавчина, палубы растворило море, а маленькие простенькие стеклянные бутылки из буфетов течение вынесло на дно, волны раскатали по сторонам, и они еще очень, очень долго будут лежать там в целости и невредимости.
– Неужели они такие крепкие?
– Они хрупкие, но совершенно не поддаются гниению. Более живуча только пластмасса – а на вид кажется еще менее прочной.
Правитель залпом выпил вино, наполнил чашку, снова выпил.
– История человечества полна подобных парадоксов. Люди легко истребили саблезубых тигров и шерстистых носорогов, но так и не смогли избавиться от маленьких безобидных крыс. Люди каждый год изобретали все новые виды оружия или новые одежды, но на протяжении всего своего существования выпекали один и тот же хлеб. Они старательно боролись с болезнями, но одновременно отравляли себя наркотиками и никотином.
– Что такое «наркотики и никотин»? – поинтересовалась Нефтис.
– Про это лучше не знать, – Найл зевнул. – Ну вот и хорошо… Кажется я вот-вот приду в нужное состояние.
Он вскинул бутылку над открытым ртом и в несколько глотков допил остатки вина.
– Нефтис, тебе придется меня охранять.
– Да, мой господин.
– Когда одитор находится в пути, его ни в коем случае нельзя будить. Он может расстаться со своей душой или потерять все знания. Не позволяй будить меня никому, пока я не проснусь сам.
– Да, мой господин, – стражница села на пол возле постели и положила копье перед собой. – Я не подпущу к вам никого, даже если мне придется умереть.
– Умирать не надо, – Найл снова зевнул и начал раздеваться. – Просто не дай никому меня разбудить.
Он лег в постель, закрыл глаза и расслабился. Найлу уже много раз приходилось совершать переход в Ночной мир, и он ни капли не сомневался в успехе. Единственное, что он постоянно держал в сознании – это то, что он находится на мостике, находится на мостике, находится на мостике…
Найл стоял на мостике, справа от Назии и за спиной рулевого.
– Кирнук, – тихо, но грозно предупредила морячка, – не рыскай по курсу. Руль держать разучился?
– Простите, госпожа, – мужчина напрягся, пытаясь удержать тяжелый руль в одном положении.
– Ну-ну, – буркнула женщина, переходя от борта к борту. Правителя она не замечала, и не отступи Найл в сторону – прошла бы прямо сквозь него.
Это тоже было нормально. Находясь в Ночном мире, одитор невидим для живых существ. Он почти всесилен – он способен оказаться в любом месте, если наяву побывал там хоть один раз, способен создавать фантомы, способен изменять физические законы, способен вздымать горы и разверзать пропасти…
Вот только чем больше он вмешивается в свой Ночной мир, тем сильнее этот мир отличается от реального. И уже очень многие одиторы поплатились жизнями за то, что перепутали созданные своим воображением чудеса с истинно существующими.
Не оглядываясь, Найл прислушался к происходящему за спиной. Сейчас там должен находиться шар. Обычный паучий воздушный шар, трепещущий на ветру и распространяющий острый запах испуганных порифид.
– Это ты, Скорбо? – окликнул мертвого разведчика правитель.
– Ты опять не даешь мне покоя, двуногий, – мысли смертоносца пропитывала ненависть, но в Ночном мире противостоять одитору он не мог. Как пожалуй, теперь не смог бы противостоять возмужавшему Найлу и в реальности.
Посланник качнулся – не телом, а только сознанием, назад и увидел себя со спины: растрепанные волосы, серая туника, широкий с тиснением ремень, перевязь меча. И тут же ощутил страстное желание вонзить хелицеры себе в шею.
– Вверх! – приказал Найл и хлестнул волной ужаса по пристроченным на стенки шара карманам с порифидами. Маленькие существа начали торопливо выделять свой едкий летучий газ. Мир покачнулся и палуба стремительно стала удаляться.
Несколько мгновений внимание Скорбо оставалось прикованным к нечесаному затылку, но потом паук огляделся, и Найл увидел его глазами три парусника, упрямо роющих носами волны, оставляя за собой расходящиеся кильватерные струи.
