– Может, посуху обойти? – предложила какая-то из воительниц.
– А где тут «сухо»? – тотчас поинтересовалась другая. Эти пороги, может, на половину дневного перехода в ширину.
Пару раз грохнувшись после очередного прыжка о прочный гранит и свалившись между валунов – если бы не доспехи, ребра бы переломал – правитель склонился в пользу движения «низом», и стал пробираться через скальный лабиринт топая по воде. Он тщательно прощупывал ногой дно, прежде чем ступить, однако пару раз все-таки провалился в глубокие промоины. Глубина этих холодные ловушек оказывалась примерно по пояс, однако от неожиданности каждый раз казалось, что тонешь с головой. Плавать за свою жизнь Посланник так и не научился, а потому эти сюрпризы приозерных порогов становились неприятными вдвойне.
– Представляете, девочки, если нам тут еще и ночевать придется? – Калла оглянулась на опускающееся за горизонт солнце.
– Нужно нам было в баркасе до утра оставаться, – вздохнула девушка слева от правителя.
Найл выбрал относительно пологий камень, на четвереньках выбрался на его макушку, расчистил ее ото мха и выпрямился во весь рост. На фоне светло-голубого неба отчетливо выделялись темные вертикальные черточки.
– Никаких ночлегов! – предупредил спутниц Посланник. Мачты уже видно. Часа за три дойдем.
После столь обнадеживающего известия воительницы прекратили разговоры и устремились вперед. Вскоре валуны начали тонуть. А может, уровень воды повышаться. Что так, что этак – но вскоре братья по плоти пробирались уже по пояс в воде, потом по грудь. Теперь в промоины люди ухались с головой и торопливо выбирались на холодные мокрые камни, под темное холодное небо. Как назло, в эту ночь звезды и Луна решили не загораться на затянутом тучами небе.
– Чего нам сейчас не хватает, так это дождика, – в кромешном мраке шутка прозвучала особенно мрачно.
– Хватит ломиться напрямик, – решил Найл. – Потонем все. Поворачиваем направо. Раз река стала глубже, должна тогда и сузиться. Берег где-то недалеко.
Правитель сам не очень доверял своему умозрительному заключению, но идти на глубину было бы еще большей глупостью, чем пытаться найти берег среди ночного мрака и камней. Однако, уже метров через сто глубина пошла на убыль, а еще через десяток метров под ногами явственно ощутился песок. Теперь с каждым шагом воды становилось все меньше, песка – все больше, и валуны начинали утопать именно в нем.
– Великая Богиня! Никогда не думала, что буду так радоваться пустыне!
– Дерево хочу. А лучше – сразу костер. В мире песка с приходом ночи на землю сразу опускается холод. Обычно барханы удерживают дневное тепло по крайней мере несколько часов – но возле порогов вода убила щедрый дар солнца в считанные минуты.
– Двигаться нужно, а то замерзнем, – напомнил правитель и направился, как он надеялся, в сторону города пауков. В сложившихся обстоятельствах людям лучше заблудиться, чем застыть. Раскаленная днем, ночью пустыня способна превратить воду в лед.
– Я костры вижу, или мне мерещится? – Правитель узнал голос Каллы. – Вот там, слева.
По левую руку от путников и правда дрожали похожие на огонь алые светлячки. Найл повернул к ним – не все ли равно, куда идти? Только метров через пятьдесят стало ясно, что это лишь подвешенные на шестах фонари.
– Кто идет? – послышался грозный окрик, стоило первым из воительниц вступить в круги света.
– Свои!
Тут же из мрака побежали навстречу люди, забирая у мокрых, замерзших и усталых путников оружие, щиты, котомки.
– В лодки всех! Немедленно! – командовал уверенный женский голос. Пусть на ходу раздеваются. И сразу в трюмы, раздеть, укрыть выворотками, дать вина.
Найла тоже заботливо обезоружили, подхватили под руки.
– Панцирь сразу снимай, не мерзни, – посоветовал лопоухий моряк. От него половина холода. Сюда иди, лодка здесь.
– Все в порядке, Ухлик, – проявился в дрожащем свете фонаря неясный силуэт. Иди, снимай огни.
– Слушаюсь, госпожа, – поклонился мужчина и торопливо побежал выполнять приказ.
– Назия? – скорее угадал, чем узнал правитель.
– Да, Посланник Богини, – со своей обычной дерзостью, кланяться надсмотрщица не стала. Идите сюда.
Женщина помогла ему забраться в лодку и коротко приказала:
– Отчаливай.
Опытные гребцы за считанные минуты подогнали свою посудинку к кораблю. Сильная Назия чуть ли не перекинула правителя на палубу, запрыгнула следом и, не давая Найлу опомниться, потянула его к кормовой надстройке.
– Подождите, не садитесь.
На этот раз морячка «забыла» произнести его титул или обращение «господин». Руки ее быстро и ловко расшнуровали кожаную воинскую тунику, бесцеремонно содрали ее с правителя и отшвырнули в сторону. Откуда-то появился большой кусок жесткой ткани, которым женщина торопливо то ли растерла, то ли высушила его тело.
– Вот, выпейте, – морячка поднесла к его губам большую чашу вина. Все сразу.
Найл в несколько глотков осушил деревянную пиалу. Женщина тут же отобрала ее, откинула широкую, распоротую вдоль выворотку, подхватила правителя на руки и уложила в густой мех постели, укрыв сверху другим. Потом она вскинула руки к плечам. Послышался двойной щелчок, туника опала на пол, а морячка бесцеремонно забралась к Посланнику в постель.
– Вам нужно согреться, мой господин. Это не дерзость. Я всего лишь лекарство. Только лекарство и больше ничего.
Найл подумал, что надсмотрщица собирается согреть его своим телом, но морячка сразу запустила руку ему в пах, и стала выжидательно поглаживать маленький и сморщенный от холода член.
Удостоившись такого пристального внимания, малыш встрепенулся и начал быстро расти, стремясь продемонстрировать всю свою мощь «нефритового стержня», как называли этот источник сладострастия древние китайцы.
Ощутив крепость пениса, женщина переместилась наверх, оседлав своего господина, ввела «нефритовый стержень» в себя и только после этого наклонилась вперед, укрыв Найла раскаленным телом.
– Не думайте, – еще раз выдохнула она. Я всего лишь лекарство. Просто лекарство.
Назия совершенно забыла, что Посланник Богини умеет читать чужие мысли. А мысли у морячки были весьма прямолинейны, хотя и естественны. Она слегка сдвигалась вперед-назад, обдавая лицо Найла горячим дыханием, потом выпрямилась, откинув одеяло назад. Однако холод уже исчез, растопленный неподвластной любым морозам страстью. Морячка, закинув голову и закрыв глаза, играла бедрами – то мелко дрожа, то вскидывая их вверх, то качаясь из стороны в сторону, словно исполняя некий неизвестный всем прочим танец. Она совершенно забыла о продекларированной цели и думала только о себе. Впрочем, Найл не возражал. Промерзший до костей и теперь согревшийся, ошеломленный властным напором, замешанном на почтении, сейчас он находился в сладостной истоме, наблюдая за вдохновенной страстностью женщины, за переполняющим ее, перехлестывающим через край наслаждением, сам купаясь в накатывающих волнах чужого блаженства.
Морячка чувствовала тело правителя лучше его самого, и когда Найлу казалось, что вот-вот произойдет завершающий взрыв, Назия внезапно прекращала свою игру, наклонялась вперед, целовала лицо, грудь, плечи, гладила волосы – а потом снова начинала сладострастный танец, выводя на вершину блаженства, но никак не давая взорваться вулкану страсти – обманывая ее, отвлекая внимания, переигрывая – и снова заманивая к пику желаний.
Но мужское естество невозможно обманывать бесконечно, и в конце концов оно рванулось вперед, сметая преграды, заполняя собою все миры и сознания, карая коварную женскую плоть резкими ударами и
