камни со всей округи и прижать его край дополнительным грузом – а то как бы к поверхности не вспорхнул. Яма тоже углублялась, но не так быстро, как хотелось. Извлеченный из трещины песок люди теперь не выбрасывали в стороны, а складывали под куполом, и спустя два дня свеженасыпанный слой уже оказался над водой, в воздушной подушке. Путники могли теперь спать без масок, на мягком песке. Спокойно есть, не боясь хлебнуть морской воды вместо кусочка мяса. Работали, они, правда, большую часть времени – но и это приносило им пользу. Копаясь в трещине под водой, они втягивали через мембрану растворенный в море воздух, а выдыхали его уже мимо маски, под купол. Если бы не это – уже спустя пару дней под паутинным шатром оказалось бы нечем дышать.
До Семени удалось добраться только на двенадцатый день.
Найл сразу узнал его крутой бок, покрытый глянцевой кожицей, погладил, ощущая струящееся наружу тепло. Тепло не в прямом, физическом смысле этого слова, а согревающие любое живое существо эманации любви, нежности, доброты. Семя понимало, что ему хотят добра, и отвечало пришедшим за ним людям тем же.
Правитель принялся торопливо разгребать в стороны песок – и вскоре понял, что ловушка оказалась куда более серьезной, чем он думал.
Тысячу лет назад, когда крохотная спора, летящая в кометном хвосте, вошла в атмосферу земли, она не сгорела – она была слишком маленькой и легкой, а потому смогла затормозиться и благополучно опуститься вниз. Но на этом ее везение кончилось. Спора упала в морские волны и медленно погрузилась на самое дно. Здесь ленивые придонные течения долго катали ее по каменистой равнине, пока не уронили в одну из множества трещин, и не присыпали сверху песком.
Попав из ледяного космического вакуума на теплую планету, спора начала расти и развиваться, поглощая минеральные вещества, жизненную энергию и само тепло из окружающего мира. Поначалу ей, невидимой глазу крохи, этого хватало с избытком. Но по мере роста в размерах, тепла, минеральных веществ и энергии требовалось все больше. Ей хотелось света и нормальной, пресной воды. Ничего этого здесь не имелось, и Семя стало истощаться. Но к этому времени оно успело достичь размеров человеческого тела – и прочно врасти в каменные края трещины.
– Проклятье! – Найл уселся рядом, и схватился за голову. Ему стало ясно, что в одиночку, с помощью только двух женщин, вырубить зародыш Богини из морского дна он не сможет до конца жизни.
В тот день они наслаждались удивительным ужином: персики, груши, виноград, яблоки, слива. К флотилии Назии вернулся посылавшийся в город за пополнением припасов корабль. Теперь он заступил на дежурство где-то на поверхности, а два других пошли в город на отдых и за свежими продуктами.
Впрочем, в полной мере наслаждалась только Скользкий Плавник. Все без исключения виды лакомств она видела впервые в жизни. Впервые в жизни видела еду самых разных цветов, вкуса. Ее язык первый раз ощутил вкус сладкого.
Дикарка брала в руки персик, долго рассматривала его желтоватую кожу с розовым бочком, гладила нежный пушек, растущий на поверхности, нюхала, лизала языком. Потом подтягивала губы, выставляя напоказ безупречно белые зубы, и запускала их в брызгающую соком плоть. Откусывала кусок, и замирала, прислушиваясь к тому, как во рту растекаются сладкие струйки. Потом пару раз двигала челюстью и снова прислушивалась к незнакомым ощущениям – и на лице появлялось глупо-умильное выражение предельного восторга.
Прикончив персик, она потянулась к груше, долго рассматривала коричневую, с крапинками, кожицу, потом осторожно подковырнула ногтем. Обнажившаяся белая мякоть глубоко изумила женщину. Она извлекла свой костяной нож, аккуратно счистила с фрукта всю шкурку, сложив ее кучкой на коже сброшенного вниз свертка, подумала, и быстрым движением переправила в рот. Результат понравился – и она с той же жадностью слопала грушу целиком.
Дольше всего Скользкий Плавник жевала палочку – но в конце концов проглотила и ее. Опасливо оглянулась на Найла и потянулась за кистью винограда.
Посланник Богини, медленно пережевывая подсунутые Нефтис яблоки думал, естественно, совсем о другом, и вкуса угощения не замечал.
– Нужно передать Назии, чтобы скинула двух гребцов, мой господин, – посоветовала телохранительница. – Пусть даст каждому по крепкому долоту, привяжет камень на шею, и в воду. У нас есть две маски. Мы их тут встретим, сразу оденем, и поставим долбить камень. – Утонут, – кратко ответил правитель.
– Пусть десять гребцов сбросит, – небрежно пожала плечами воспитанница смертоносцев. – Хоть кто- нибудь, да уцелеет.
– Все погибнут, – покачал головой Найл. – Хоть сто скинь, хоть тысячу. Ты думаешь, если бы можно было так просто спуститься вниз, я бы пошел пешком через все море? Здесь слишком большое давление. Мы его не замечаем потому, что погружались медленно. Привыкли. На самом деле оно огромно. Способно завязывать в узел железные корабли и сплющивать бронзовые гвозди. Или наоборот. Вот насчет долота ты хорошо придумала. Тут не песок выкапывать нужно, а колодец выдалбливать, по диаметру Семени. К тому же, двумя гребцами тут не обойтись. Нужно не два, а два десятка работников. Но здесь ни нанять, ни купить некого…
– А в Холодных горах?
– В Холодных горах? – вскинул голову правитель. Потом вдруг схватил женщину за плечи, привлек к себе и несколько раз крепко поцеловал. – Умница! Точно, Холодные горы! Туземцы уже и к давлению привыкли, и маски у них есть, и платить найдем чем. Про золото они, конечно, не слышали, но уж всяких орехов мы им наберем без счета. А еще лучше, какую-нибудь курагу или изюм покажем. На них они точно согласятся, пусть только попробуют! И Назия от застарелых корабельных запасов заодно избавится! Решено, идем. А морячка пока пусть судно за инструментом отправляет. Нам нужно два десятка прочных бронзовых долот, и столько же тяжелых кувалд.
– Зачем так много, мой господин? С двумя десятками кувалд тут будет не развернуться.
– Сломают половину, Нефтис, – покачал головой правитель. – Что потом, ждать, пока корабль опять туда-сюда плавает? Эх, не удается тебе в будущее смотреть, никак не удается!
Довольный собой Посланник Богини откинулся на спину и громко окликнул дикарку:
– Эй, Скользкий Плавник, угости хозяина фруктами! А то уже половину в одиночку стрескала…
В обратный путь тронулись поутру, проснувшись, и позавтракав. Удаляясь от наполненного воздухом шатра, дикарка каждые несколько шагов оглядывалась на свой дом во владениях мертвых, и ее не могли успокоить даже клятвенные уверения Найла в том, что они очень скоро сюда вернутся. Но постепенно светлое облако над прибежищем Семени уходило назад, растворялось во мраке, становилось все бледнее и бледнее, пока не исчезло окончательно. Мир становился таким, каким Скользкий Плавник видела его с детства: черным и холодным.
К тому же, столь вкусных и нежных свежих фруктов сверху больше не падало. Отправленные в город корабли еще не вернулись, и пока что Назия сбрасывала путникам только копченую рыбу, мясо и свежую воду.
Копченое рассыпчатое мясо дикарке тоже понравилось – но все же в нем узнавалась частица ее, морского мира. А персики и виноград принадлежали иному миру – миру мертвых, миру сказок и небытия. Или, как сказали бы далекие предки: «это было райское угощение».
Снова под ноги ложилась пустынная каменистая равнина, снова они спали в масках, лежа прямо на земле, снова переход тянулся за переходом. Правда, теперь люди знали, куда они идут, зачем, как далеко – и оттого дорога казалась хоть немного, но легче.
Путь до Холодных гор занял девять дней. Девять дней по камням, по холоду и без глотка воздуха и возможности просушить лицо. А потому Найл думал только об одном: об отдыхе.
Узнав на ментальном уровне спускающиеся к равнине крутые отроги, он сосредоточился и вскоре заметил алые точки разумов. Около полутора десятков. Мало – но помимо рабочих рук там должна была быть мягкая постель и свет. Все то, по чему успели истосковаться путники за время долгого пути. Посланник Богини решительно повернул туда, не собираясь останавливаться на ночлег до тех пор, пока не войдет в пещеру.
По счастью, внешний склон горной гряды в этом месте оказался слоистым, и походил на множество
