бояры,Как лечить такой недуг.Вот один советник старыйПоклонился всем – и вдругВ лысый лоб рукою брякнулИ царю он так вавакнул:«О, премудрый государь!Не взыщи мою ты дерзость,Если про плотскую мерзостьРасскажу, что было встарь.Мне была знакома сводня(Где она? и чем сегодня?Верно тем же, чем была).Баба ведьмою слыла,Всем недугам пособляла,Немощь членов исцеляла.Вот ее бы разыскать;Ведьма дело все поправит:А что надо – то и вставит».– «Так за ней сейчас послать! —Восклицает царь Никита,Брови сдвинувши сердито:– Тотчас ведьму отыскать!Если ж нас она обманет,Чего надо не достанет,На бобах нас проведет,Или с умыслом солжет, — Будь не царь я, а бездельник,Если в чистый понедельникСжечь колдунью не велю:И тем небо умолю».Вот секретно, осторожно,По курьерской подорожнойИ во все земли концыБыли посланы гонцы.Они скачут, всюду рыщутИ царю колдунью ищут.Год проходит и другой —Нету вести никакой.Наконец один ретивыйВдруг напал на след счастливый.Он заехал в темный лес(Видно, вел его сам бес),Видит он: в лесу избушка,Ведьма в ней живет, старушка.Как он был царев посол,То к ней прямо и вошел,Поклонился ведьме смело,Изложил царево дело:Как царевны рожденыИ чего все лишены.Ведьма мигом все смекнула…В дверь гонца она толкнула,Так примолвив: «УходиПоскорей и без оглядки,Не то – бойся лихорадки…Через три дня приходиЗа посылкой и ответом,Только помни – чуть с рассветом».После ведьма заперлась.Уголечком запаслась,Трое суток ворожила,Так что беса приманила.Чтоб отправить во дворец,Сам принес он ей ларец,Полный грешными вещами,Обожаемыми нами.Там их было всех сортов,Всех размеров, всех цветов,Все отборные, с кудрями…Ведьма все перебрала,Сорок лучших оточла,Их в салфетку завернулаИ на ключ в ларец замкнула,С ним отправила гонца,Дав на путь серебреца.Едет он. Заря зарделась…Отдых сделать захотелось,Захотелось закусить,Жажду водкой утолить:Он был малый аккуратный,Всем запасся в путь обратный.Вот коня он разнуздалИ покойно кушать стал.Конь пасется. Он мечтает,Как его царь вознесет,Графом, князем назовет.Что же ларчик заключает?Что царю в нем ведьма шлет?В щелку смотрит: нет, не видно,Заперт плотно. Как обидно!Любопытство страх беретИ всего его тревожит.Ухо он к замку приложит —Ничего не чует слух;Нюхает – знакомый дух…Тьфу ты пропасть! что за чудо?Посмотреть ей-ей не худо.И не вытерпел гонец…Но лишь отпер он ларец,Птички – порх и улетели,И кругом на сучьях сели,И хвостами завертели.Наш гонец давай их звать,Сухарями их прельщать:Крошки сыплет – все напрасно(Видно, кормятся не тем):На сучках им петь прекрасно,А в ларце сидеть зачем?Вот тащится вдоль дороги,Вся согнувшися дугой,Баба старая с клюкой.Наш гонец ей бухнул в ноги:«Пропаду я с головой! Помоги, будь мать родная!Посмотри, беда какая:Не могу их изловить!Как же горю пособить?»Вверх старуха посмотрела,Плюнула и прошипела:«Поступил ты хоть и скверно,Но не плачься, не тужи…Ты им только покажи —Сами все слетят наверно».– «Ну, спасибо!» – он сказал.И лишь только показал —Птички вмиг к нему слетелиИ квартирой овладели.Чтоб беды не знать другой,Он без дальних отговорокТотчас их под ключ, все сорок,И отправился домой.Как княжны их получили,Прямо в клетки посадили.Царь на радости такойЗадал тотчас пир горой:Семь дней сряду пировали,Целый месяц отдыхали;Царь совет весь наградил,Да и ведьму не забыл:Из кунсткамеры в подарокЕй послал в спирту огарок(Тот, который всех дивил),Две ехидны, два скелетаИз того же кабинета…Награжден был и гонец.Вот и сказочки конец.Многие меня поносятИ теперь, пожалуй, спросят:Глупо так зачем шучу?Что за дело им? Хочу.
Евгений Боратынский
Переселение душ
Зевес, любя семью людскую,Попарно души сотворилИ наперед одну мужскуюС одною женской согласил.Хвала всевышней благостыне!Но в ней нам мало пользы ныне:Глядите! ныне род людскойРазмножась, облил шар земной:Куда пойду? мечтаешь с горем,На хладный север, знойный юг?За Белым, иль за Черным моремБлуждаешь ты, желанный друг?Не всё. Задача есть другая.Шатаясь по свету, поройСтолкнешься с родственной душойИ рад; но вот беда какая:Душа родная – нос чужой!..И посторонний подбородок!..Враждуют чувства меж собой:Признаться, способ мировойНаходкой был бы из находок!Но он потерян между нас,О нем живет один рассказ.В земле, о коей справедливоНам чудеса вещает старь,В Египте жил-был славный царь,Имел он дочь – творенья диво,Красот подсолнечных алмаз,Любовь души, веселье глаз:Челом белее лилий Нила;Коралла пышного морейУстами свежими алей;Яснее дневного светилаУлыбкой ясною своей.В пределах самых отдаленныхНосилася ее хвалаИ женихами привелаК ней полк царей иноплеменных.И Мемфис град заликовал!В нем пир за пиром восставал:Светла, прелестна, восседаяВ кругу любовников своих,Моя царевна молодаяСовсем с ума сводила их.И всё бы ладно шло; но что же?Всегда веселая, онаВдруг стала пасмурна, грустна,Так что на дело не похоже.К своим высоким женихамВниманье вовсе прекратилаИ кроме колких эпиграммИм ничего не говорила.Какая же была вина,Что изменилась так она?Любовь. Случайною судьбоюДержавный пир ее отцаУкрасить лирною игроюПризвали юного певца:Не восхвалял он Озирида,Не славил Аписа быка,Любовь он пел, о Зораида!И песнь его была сладка,Как вод согласное журчанье,Как нежных горлиц воркованье,Как томный ропот ветерка,Когда, в полудень воспаленныйЛобзает он исподтишкаЦветок, роскошно усыпленный.Свершился вышний приговор,Свершился! никакою силойНеотразимый, с этих порПред ней носился образ милой;С тех пор в душе ее звучал,Звучал всечасно голос нежной,Ее питал, упоевалТоскою сладкой и мятежной!«Как глупы эти дикари,Разноплеменные цари!И как прелестен он!» вздыхая,Мечтала дева молодая.Но между тем летели дни;Решенья гости ожидали,Решенья не было. ОниУже сердиться начинали.Сам царь досадою вскипел;Он не охотник был до шутокИ жениха, чрез трое суток,Избрать царевне повелел.Была как громом речью гневнойМладая дочь поражена.На что ж, в судьбе своей плачевнойРешилась бедная она!Рыдала долго Зораида,Взрывала сердце ей обида,Взрывала сердце ей печаль;Вдруг мысль в уме ее родилась:Лицем царевна проясниласьИ шепчет: «ах, едва ль, едва ль…Но что мы знаем? статься может,Он в самом деле мне поможет».Вам рассказать я позабыл,Что в эту пору, мой читатель,Столетний маг в Мемфисе был,Изиды вещий толкователь.Он, если не лгала молва,Проник все тайны естества.На то и жил почтенный дядя;Отвергнув мира суету,Не пил, не ел, не спал он, глядяВ глаза священному коту.И в нем-то было упованье;К нему-то, милые друзья,Решилася на совещаньеИдти красавица моя.Едва редеет мгла ночная,И, пробуждаться начиная,Едва румянится восток;Еще великой Мемфис дремлетИ утро нехотя приемлет,А уж покинув свой чертог,В простой и чуждой ей одежде,Но страха тайного полна,Доверясь ветреной надежде,Выходит
