бомбардировщик направлялся бы в Японию или в ту часть Тихого океана, которая тогда находилась в руках японцев.
Зенгер исследовал и возможность облета вокруг Земли с возвращением на ту базу, с которой был осуществлен старт, без приземления в точке-точке-антиподе. В этом случае девятое снижение лежало бы на расстоянии 27500 км от стартовой позиции, а посадка в точке старта могла быть сделана через 3 часа 40 минут после взлета.
Доклад Зенгера заканчивался рекомендацией принятия схемы с одной базой, как наиболее практичной, и перечислением исследовательских проектов, которые нужно было выполнить для ее осуществления. Даже если бы, ценой невероятных усилий, несколько таких бомбардировщиков и было создано, то трехсоткилограммовые бомбы с бомбардировщика-антипода или даже четырехтонные — с бомбардировщика, совершающего облет Земли не смогли бы изменить ход войны.
В послевоенной гонке вооружений усилия великих держав сначала были сосредоточены на создании тяжелых бомбардировщиков, а затем — межконтинентальных баллистических ракет для доставки боезарядов к важнейшим военно-политическим центрам «главного противника» Бесспорно, МБР позволяли маневрировать траекториями более гибко и, в целом, представляли более эффективное оружие, чем бомбардировщики-антиподы, однако исследование операций показало, что, помимо нанесения ядерных ударов, в ходе боевых действий в околоземном пространстве возникает и много других задач, для решения которых пригодились бы летательные аппараты (ЛА) типа Зенгера. В 60-х годах в США был разработан проект «рикошетирующего» ЛА «Дайна Сор», предполагавший использование для его разгона первой ступени МБР «Титан». В СССР работы над таким ЛА были доведены до испытаний беспилотного макета (рис. 2.43). Однако органические недостатки, присущие «рикошетирующим» траекториям, стали причиной того, что с возрастанием тяговооруженности ракет-носителей предпочтение было все же отдано орбитальным ЛА.
Не избежали упреков в «оторванном от практики теоретизировании» и немецкие создатели теории прямоточных воздушно-реактивных двигателей: такие двигатели работоспособны лишь при сверхзвуковых скоростях полета (заборный канал «запирается» скачком уплотнения в воздушном потоке), и в сороковых годах летательные аппараты для них еще не существовали. Подходящий «аппарат» появился только в семидесятых (рис. 2.44).
Не «созрели» плоды исследований объемной детонации. От боеприпаса на этом принципе ожидали значительного повышения фугасного действия, поскольку в его снаряжении, в отличие от обычного ВВ, содержалось только горючее, а окислителем служил окружающий воздух. Немецкие ученые сделали ставку на угольную пыль: еще в мирное время ее детонация в шахтах была изучена достаточно подробно. Пыль диспергировали зарядом двухосновного пороха, а затем образовавшееся облако подрывали инициирующим зарядом бризантного ВВ. По отчетам, такая объемно-детонирующая система обеспечивала не только формирование ударной волны, но и генерировала «вихревые образования, сохраняющие поражающее действие на время около секунды». Однако пыль на воздухе детонировала хуже, чем в шахте с прочными стенами. Зрелищные взрывы пыли нравились начальству, но были слабоваты для боевого применения. Первые объемно-детонирующие бомбы были сброшены лишь через пару десятилетий, когда для горючего в них стали использовать окись этилена (рис. 2.45).
Так называемая «ветровая пушка» (рис. 2.46) разрабатывалась для объектовой ПВО. Детонация смеси кислорода и водорода в ее «зарядной каморе» формировала тороидальный вихрь, который на дистанции 200 м ломал дюймовую (2,5 см) доску. Подчеркивалась скорострельность и скрытность действия такого оружия, однако дальность стрельбы была явно недостаточной.
То, что сейчас именуют «вызывающим ужас акустическим оружием» было впервые создано в Германии за более чем полвека до наших дней. Генераторы (рис. 2.47), используя энергию взрыва газовоздушной смеси, формировали звуковые волны с давлением 1 миллибар в пределах главного лепестка. Летальное действие эти волны могли обеспечить на дистанции в 60 м за время около 40 сек, а на 300 м они вызывали «крайне болезненные ощущения». Применению такого оружия также препятствовала «малая дальность действия», хотя более корректно было бы говорить о малой дальности в сочетании с большой заметностью и низкой маневренностью.
Встречались и «тяжелые случаи», когда пусть и представляющие научное достижение, но совершенно несостоятельная с военной точки зрения разработка доводилась до боевого применения. Примером служит создание сверхдальнобойной пушки под названием «Хохдрукспумпе» (в демонстративной глупости такого названия — «насос высокого давления» — чувствуется неизбывная жажда бойцов невидимого фронта бдеть при любых обстоятельствах). Устанавливая на бетонном основании, «Хохдрукспумпе» направляли только на одну мишень — город Лондон. Перенацеливание не предусматривалось. Оперенный 150 мм подкалиберный снаряд (рис. 2.48) разгоняло давление пороховых газов, причем, чтобы избежать формирования за дном движущегося в стволе снаряда волны разрежения, по мере его движения, с помощью электронной схемы воспламенялись дополнительные заряды пороха, расположенные в многочисленных (рис. 2.51) каморах по всей длине ствола. Прислуга орудия тренировалась в смене секций (нередки были разрывы). Дульная скорость снаряда весом 140 кг превышала 1,5 км/с, а дальность стрельбы — 160 км. Боевое применение «Хохдрукспумпе» закончилось так, как и следовало ожидать: установленная в районе Кале батарея из пяти орудий была обнаружена и уничтожена авиацией еще до того, как успела дать первый залп по британской столице. Все же пушка эта, с уменьшенным числом секций ствола, стреляла 30 декабря 1944 г. по Люксембургу с дистанции 42 км. Всего было выпущено 157 снарядов, с незначительным эффектом.
Но мало кто сомневался, что даже если бы «Хохдрукспумпе» и довелось пострелять по Лондону, то не привело бы это к крушению Британской империи.
Крепкая надежда в этом отношении возлагалась на большие ракеты Промышленность союзников превосходила по производству самолетов германскую, истребители райха не могли «истреблять» стаи тяжелых бомбардировщиков и те причиняли серьезный ущерб немецким заводам и городам, что навевало некоторым неблагонамеренным гражданам размышления в связи с дававшимися им ранее обещаниями, вроде: «Ни одна бомба никогда не упадет на немецкий город!» Но бомбы падали (рис. 2.50), в связи с чем были поставлены задачи: бойцам молчаливого подвига — выявлять чрезмерно памятливых, а благонамеренным ученым — отомстить!
