условиях в этой тюрьме были скорее преуменьшенными, нежели преувеличенными.
Так, в почтовом отделении тюрьмы хозяйничал старый знакомый джи-менов Грэдди Уэбб, который за несколько ограблений почт должен был отсидеть 25 лет. Он считался начальником почты тюрьмы, ему помогали сведущие мастера своего дела, тоже осужденные за ограбления почтовых отделений.
Если заключенному не хватало тюремного харча, он мог питаться в ресторане одного из городских отелей, посещал который в тюремной робе или в цивильном костюме - как ему угодно. В саду виллы, в которой жил начальник тюрьмы, на полную катушку шла игра в покер, и ставки достигали 50 долларов. Те, кого такое времяпрепровождение не удовлетворяло, посещали по вечерам бары или другие увеселительные заведения либо приглашали друзей из других камер повеселиться и выпить.
Каждый мог обставить свою камеру по собственному вкусу, - конечно, при условии, что у него достаточно наличных. Разумеется, и другие удобства предоставлялись не бесплатно и распределялись отнюдь не в соответствии с принципом справедливости. За хорошую жизнь надо было платить, и многие заключенные была в состоянии это делать.
Директор тюрьмы Уорден А. Сартейн получал от каждого привилегированного 'гостя' от 100 до 5000 долларов в месяц. Кое-какие 'куски' доставались и другим служащим тюрьмы, и даже тюремному священнику. Он передавал агентам ФБР признания исповедующихся. Сартейн и его коррумпированные сообщники все отрицали, но исповедь дело иное - он поведал преподобному обо всех своих грехах.
'Небольшие суммы, примерно сто долларов в месяц, - рассказал он, давали заключенным весьма немного, самое большее - койку поудобнее или некоторое послабление в работе. А тем, кто хотел обедать вне тюрьмы, играть в покер и танцевать, приходилось выложить 2500 долларов'. За одноразовый вклад в этом размере заключенный Чесли Татен получил работу шофера тюремного врача. После этого он редко находился в камере, большей частью был в пути.
Выяснение истины не составило для джи-менов особого труда, и тем не менее это 'расследование' было преподнесено как огромный успех ФБР, как наглядное доказательство того, сколь решительно повел Гувер борьбу с коррупцией даже в тюремных заведениях.
Развеселая жизнь в Атланте кончилась тем, что директору Сартейну самому пришлось провести в ней 18 месяцев, но уже в качестве заключенного № 24207. Некоторые служащие тюрьмы были приговорены к одному году и одному дню отсидки, остальных участников аферы оправдали. Возбужденное против священника дело закончилось безрезультатно, так как вмешался епископ и быстренько перевел служителя божьего в другое столь же богоугодное заведение.
Налог взимается и с преступлений
В других, намного более тяжелых случаях, насчитывавших десятки мертвых, ФБР оперировала менее успешно.
В 1925 году удар направлялся на сращивание контрабандной торговли алкоголем, наркотиками с полицейскими чиновниками в Цинциннати, что закончилось осуждением двадцати двух уголовных преступников - сорок восемь других обвиненных были оправданы.
К Аль-Капоне в Чикаго пока не рискнули подступиться, поскольку 'федеральные законы, которые поручалось защищать ФБР, Капоне не нарушал'. Если бы бюро предприняло меры против 'Скарфэйса', оно само могло оказаться в опасности столкнуться с федеральным законом, так как Капоне торговал алкоголем, что хотя и было запрещено, однако ограничивалось не только Иллинойсом, но и вторгалось в другие федеральные штаты. Поскольку существовал 'Закон о антитрестовской деятельности', который среди прочего 'запрещал любое воспрепятствование торговли между штатами'. Закон есть закон - ФБР во всяком случае не стало предпринимать ничего, чтобы не нарушать 'Закон об антитрестовской деятельности'.
В 1929 году ФБР выдвинуло Аль-Капоне претензию. Речь шла не о множестве убийств - эти 'дела' были давно положены под сукно - и даже не о существовании банд. Обвинения против гангстерского босса были куда невиннее.
В начале года в Чикаго по жалобе федерального правительства должен был состояться процесс, на который вызывался в качестве свидетеля и Аль-Капоне. Однако Скарфэйс не явился. Вместо себя он прислал справку от врача, что пациенту Аль-Каноне, больному воспалением легких, предписан больничный режим и он является нетранспортабельным.
Агенты ФБР установили, что 'тяжелобольной' посещал в это время скачки в солнечной Флориде, прогуливался на своей яхте у берегов Майами, летал на Багамские острова и посещал увеселительные заведения в других местах. Так появился пункт № 1 обвинения против супергангстера - неуважение к суду. Оно обошлось ему всего в 5 тысяч долларов - столь невелик был залог, которым он после ареста выкупил себе свободу. Затем Аль-Капоне поехал на совещание гангстерских боссов в Атлантик-Сити и провел ещё день на море с одним из своих 'горилл'. 16 мая он возвращался в Чикаго. По дороге, в Филадельфии, неожиданно отказал мотор автомашины и пришлось искать мастерскую для ремонта. У городского кинотеатра Аль-Капоне попал в устроенную полицией проверку документов.
Усердные служаки 'копы' даже обыскали его. При нем они обнаружили револьвер в элегантной кожаной кобуре.
- Это - мое личное оружие, - развязно объяснил Капоне, - а вот и разрешение на него.
- Но разрешение выдано в Чикаго, и в штате Пенсильвания оно недействительно. Вы арестованы, мистер, за незаконное ношение оружия!
Все произошло очень быстро, через 17 часов процесс был закончен, и Аль-Капоне на целый год стал заключенным тюрьмы Холмесбург.
Тюремное начальство вполне отдавало себе отчет, какая ему выпала честь - держать у себя за решеткой столь знаменитого заключенного. Следовательно, в удобствах для него недостатка не было. Аль- Капоне мог вести продолжительные телефонные разговоры с Чикаго и даже приглашать своих доверенных лиц на беседу в тюрьму. Организация его пока что в основном продолжала действовать без помех.
В тюрьме Скарфэйс первый раз в жизни почувствовал себя свободным и раскованным. 'За все долгие годы моей службы мне никогда ещё не приходилось видеть более покладистого, веселого и услужливого арестанта. Он идеальный заключенный', - вспоминал впоследствии тюремный врач.
Всеобщее удивление, вызванное тактикой Аль-Капоне, стремившегося к возможно скорейшему окончанию процесса и немедленному оглашению приговора, рассеялось, когда мэр Филадельфии заявил представителям прессы: 'По донесениям, которые я имею, Аль-Капоне после совещания со своими соперниками ощущал грозящую ему смертельную опасность. Он скрывался от одной банды, которая хотела его убить. Поэтому совещание и состоялось в Атлантик-Сити, а не в Чикаго. Если бы он не был заинтересован в том, чтобы попасть в тюрьму, он бы боролся на суде до последнего'.
Итак, пунктом № 2 обвинения стало незаконное ношение огнестрельного оружия. И это, действительно, не противоречило желаниям Аль-Капоне. Зато совсем не по вкусу гангстеру пришелся пункт № 3 обвинения - уклонение от уплаты налогов. Это был 'нетрадиционный' ход ФБР и работающего в связке с джи-менами налогового департамента. В самом деле, получалось так, что с 1924 года Аль-Капоне приобрел огромное состояние, но не уплатил с него ни единого цента налогов. И вот против него было выдвинуто примечательное обвинение в том, что он не сообщал государству о своих преступлениях, а посему оно не имело возможности взимать с него подоходный налог. Именно так, предметом обвинения стали не убийства, не шантаж, не разбой и другие уголовные преступления, а уклонение от уплаты налогов с этих 'дел'!
Само собой разумеется, расследование по данному пункту было непростым, ибо гангстерский босс сделал все возможное для сокрытия своих прибылей. Ревизоры мучились целых два года, а итог был не так внушителен. Доказать удалось лишь то, что за период с 1924 по 1929 год доходы Аль-Капоне составили не менее одного миллиона, что означало неуплату налогов в сумме около 185 тысяч долларов. Поскольку Аль- Капоне не смущаясь тратил свои деньги в открытую, можно было считать, что в действительности речь шла о гораздо большей, многомиллионной сумме. Противоречие между своими официально установленными доходами и фактическими расходами Аль-Капоне объяснил с подкупающей наивностью: 'Один миллион - из собственного кармана, а остальные одолжил'. Так как обратное доказать не удалось, засчитали только один миллион.
На суде в Чикаго все установили самым 'тщательным' образом: за период с 1925 по 1927 год подоходный налог не уплачен, а за 1928-1929 годы нет сведений о доходах. За все вместе Аль-Капоне приговорили к десяти годам тюрьмы и 50 тысячам долларов денежного штрафа. Приговор был вынесен 24 октября 1931 года, и апелляционные инстанции, вплоть до Верховного суда США, утвердили его.
Первые два года Аль-Капоне провел в федеральной тюрьме в Атланте, веселые времена в которой,
