все время поглядывал на труп Джины, чтобы убедиться: он действительно застрелил эту несчастную женщину, сошедшую с ума от любви к Наполеону? Если бы хоть как-то можно было все вернуть, он предпочел бы умереть сам.
— Что случилось, что? — прибежал Байсаков, вооруженный кнутом. — Кто его так?
— Отнеси Антона в карету, — тихо приказал Александр. — Мари, иди с ним. Я сейчас буду.
Теперь он понимал, что Колиньи не соврал про гусар. Они могли появиться в любую секунду, и единственный способ спасти Антона и Мари — немедленно уезжать. Джину лучше оставить здесь. Он наклонился над ней и поцеловал в губы. Александр понимал, что теперь ему до конца жизни суждено вспоминать ее слова, разгадывать загадки, и все — без малейшей надежды на правильный ответ. Он никогда не узнает, любила ли она его хоть немного. Надеялась ли Джина заслужить любовь Бонапарта или мечтала умереть?
Времени не было, его не было совсем, ни секундочки, и он заставил себя подняться.
Остужев догнал Байсакова возле самой кареты, помог уложить в нее Гаевского и забрался на козлы. Когда они уже катились по дороге, набирая ход, далеко позади показались из-за поворота первые гусары. Остужев, как умел, заработал кнутом — не время жалеть лошадок. К счастью, гусары их, по всей видимости, не заметили, помешало слепящее солнце. Эскадрон оцепил лес, как и было приказано, и занялся его прочесыванием.
Они скакали до заката, совершенно загнав лошадей. Лишь дважды Остужев притормаживал, чтобы услышать от Мари, как дела у Гаевского. Мальчишка пришел в себя и даже мог говорить, вот только все время кашлял кровью. Пуля прошла навылет и почти вскользь, но, видимо, коснулась легкого. Они решили рискнуть и уехать подальше, чтобы там уже спокойно поискать для Антона доктора.
Наконец, уже под утро, они сидели с Байсаковым в сонном придорожном кабачке и пили вино. Мари в это время находилась в комнате рядом — охраняла покой спящего Гаевского. Остужев уже несколько часов не говорил ни слова, молчал и Иван — силач уже понял, что сейчас расспросы бесполезны.
В кабачок вошла женщина в мужском охотничьем костюме. Она быстро оглядела помещение, потом присела за пустующий столик напротив Остужева и заказала ужин. Он и не заметил ее, погруженный даже не в мысли, а в какое-то оцепенение, если бы Байсаков не тронул его за рукав.
— Слушай, Саша, странная женщина. Одна, ночью, а под плащом оружие, я точно вижу.
— Что нам за дело?
Остужев поднял голову, и его словно ударило: разноцветные глаза! Рыжеватая, с блуждающей улыбкой на чуть плутоватом лице, женщина спокойно выдержала его взгляд.
«Предмет! Я, черт возьми, получу его. Раз уж это так важно, я получу его и брошу к ногам Дюпона вместе со всей своей жизнью… — Мысли в голове путались, как у пьяного. — Проклятые предметы, губящие жизни! Если бы не кролик Жозефины, может быть, Наполеон полюбил бы несчастную Джину?»
— Помоги-ка мне, — тихо сказал он Байсакову и поднялся. — Добрый вечер, мадам или, может быть, мадемуазель? Не хотите ли выпить с нами вина? Меня зовут Александр.
Он и в самом деле походил на пьяного. Не успел он приблизиться к столу поздней гостьи, как ему в живот уперся невидимый для других пистолет.
— Ты интересуешься серебристыми фигурками животных? — Она показала зубы, то ли улыбаясь, то ли скаля их. — Дай мне правильный ответ, иначе твои кишки украсят перила лестницы за твоей спиной, клянусь всеми морскими чертями.
Остужеву стало смешно. Пугать его смертью после всего, что произошло?!
— Саша, что происходит? Саша! — встревоженная Мари спустилась в зал. — Я хотела… Клод, наконец-то!
Дюпон шагал к ним через зал. Он прошел мимо столов к Мари, погладил ее по голове и спокойно произнес:
— Помнишь, я рассказывал тебе о капитане Кристин? Так вот — с тех пор моя девочка, кажется, немного подросла. Как ты нашла меня, безумная ты женщина?
Вместо ответа Кристин сунула руку за воротник и через секунду показала фигурку пса.
— Мне кажется или ты мне не рад? — спросила она то ли с усмешкой, то ли с обидой.
— Тебе кажется. — Дюпон шагнул к ней, и Кристин буквально прыгнула навстречу, повиснув у него на шее, как ребенок.
Наверное, первый раз Александр увидел Дюпона… не растерянным, нет. Но — обычным человеком, открытым миру и людям, без той внутренней брони, которую он, похоже, уже много лет носил не снимая. Силы оставили Остужева, и он опустился на стул. В то же время ему стало немного легче. Значит, в этом покрытом тайной мире случается и что-то радостное? Он подмигнул Мари и снова налил себе вина. С девочкой все еще могло быть хорошо. И с Антоном, и с Иваном Ивановичем Байсаковым. Но уже не с Александром Остужевым.
— Не сдавайся, Александр! — крикнул ему Дюпон, будто прочел его мысли. — Никогда не сдавайся! Ты себе представить не можешь, из каких адовых подземелий можно снова вынырнуть к солнцу!
Кристин повернула к нему счастливое, заплаканное лицо и кивнула. Мари шагнула к ней и осторожно взяла за руку. Начинался рассвет.
ЭПИЛОГ
Наполеон вернулся триумфатором. Ему стоя аплодировала вся Директория, а также Совет пятисот. Но кроме парижского люда ему аплодировала вся Франция, и это было самым важным. Бонапарт не только прославил страну стремительными победами, но и укрепил Республику невиданными трофеями, поступившими из Италии. Казна полнилась за счет выплат, которыми он обложил формально еще независимые королевства. Австрия устрашена. Да что там Австрия! Даже в Англии и в России скрипят зубами и пугают именем Наполеона детей.
Но во время торжеств сам Бонапарт выглядел спокойным, несколько отрешенным и даже хмурым. Все подарки и поздравления он принимал так, словно это было само собой разумеющейся ерундой, лишь отвлекающей его от действительно важных дел. Шумный день закончился банкетом в доме Богарне. Когда глубоко за полночь гости разошлись, он поманил пальцем Барраса.
— Где Жозефина носит это? — спросил он, взяв за руку сидевшую рядом любовницу. — Вы оба знаете, о чем я говорю.
— Но я не… — Даже Баррас терялся при общении с Бонапартом. Невысокий генерал изменился, он будто бы и в самом деле стал велик. — Прикреплено под платьем, на груди.
— Достань прямо сейчас, Жозефина. — Наполеон строго посмотрел ей в разноцветные глаза. — Я не буду сердиться. Просто ты никогда больше этого не наденешь.
Краснея, Богарне достала фигурку кролика и протянула ее Наполеону. Он небрежно взял ее и покрутил в пальцах, любуясь отраженным светом свечей.
— Какие все-таки забавные эти зверушки, не правда ли? Да, вот еще что, Жозефина. Я знаю, ты боялась некоего Колиньи? Больше не бойся, а если где-то увидишь — тут же сообщай мне. Или мсье Баррасу, если меня не будет рядом. Я ему оставлю подробные инструкции. Ну а вы, Баррас, нужны мне завтра с утра. Мы обсудим одну чрезвычайно секретную операцию.
— Может быть, вынести вопрос на заседание Директории? — промямлил Баррас.
— Вопроса нет, мой друг. Есть мое решение, и утром я вас с ним ознакомлю. Больше я вас не задерживаю. И ты иди, моя дорогая, я еще немного почитаю. Времени не хватает!
Когда все ушли, Бонапарт удобно расположился в кресле и раскрыл книгу, обложка которой была украшена изображением Сфинкса. Поход в Египет требовал тщательной подготовки. Будущий император Франции целиком погрузился в чтение. Он не вспоминал ни сумасшедшую итальянку Джину Бочетти, ни еще более сумасшедшего русского Александра Остужева. Великие люди должны думать о великих свершениях.
