лучше для дела. Но не печалься, сегодня и ты многое узнаешь. Личико не хмурь, и давай перейдем прямо к делу, времени у нас маловато.
</emphasis
Дольф по-разному представлял себе развитие разговора, но он оказался совершенно сбит с толку запугивающей риторикой Виктора. На ум пришли давние и тщательно упрятанные темные концы, которые вели к тайным, закулисным продажам, шальным деньгам, которыми Дольф не счел нужным делиться с Виктором, желчные высказывания, сплетни и интрижки против влиятельного компаньона.
«Может ведь, сволочь, поиметь, – пронеслось в голове у Дольфа. – Чего это он меня кошмарит, что я ему, в конце концов, мальчик, что ли?..»
Их непростые отношения начали складываться спонтанно, давным-давно кто-то впервые познакомил их. Зачем – теперь было и не вспомнить. Тогда, в самом начале своей карьеры, Дольф еще воображал себя независимым и модным арт-дилером, открывал и закрывал свою молодую галерею по любой прихоти, выставлял кого хотел, творил, бунтовал, пробовал, искал, дружил со всеми художниками, но, когда в стране случился дефолт, он попал в просто-таки ужасную ситуацию: у галереи кончились деньги, переставали появляться заказчики, а на его несчастную голову посыпались такие проблемы, что, согнувшись от этого бремени, он был вынужден искать высокого покровительства. Вот тогда-то впервые Виктор Андреевич волшебным образом все и устроил – галерея переехала в шикарное помещение, появились богатые блондинки, посыпались предложения от торговых представительств и отпала унизительная необходимость приторговывать антиквариатом. Жизнь повеселевшего Дольфа снова наладилась, и его галерея «Свинья» выжила, ну а десятки других попросту лопнули.
После этого на какое-то время они с Виктором сделались чуть ли не друзьями, виделись каждый день, советовались, строили планы, продавали искусство «новым русским», боролись с конкурентами и «братками», устраивали выставки, возили художников на первые заграничные арт-ярмарки, открыли электронный портал по искусству и развернули такую деятельность, что к 2000 году «Свинья» прочно заняла лидирующее положение среди прочих галерей.
Сейчас Дольф с холодным отвращением вспоминал тот период своей эйфории от этого общения и был абсолютно уверен, что именно тогда и именно с его помощью Виктор составил себе полное представление о финансовых механизмах арт-рынка, оценил перспективы и масштабы, подготовился, а после плавно отодвинул его самого и всех, кто был рядом, от важнейших контактов, перегруппировал кураторские силы и начал расчетливо действовать сам.
Именно тогда в художественной среде к таинственному и вездесущему Виктору Андреевичу приклеилось прозвище ЧТО – Человек в Темных Очках.
В действительности все так и было: он был человеком в темных очках. Никто ничего не знал о нем и не мог достоверно объяснить, кто он, откуда взялся, где приобрел такие связи и отчего так легко ориентируется в совершенно разных общественных слоях? Виктор оказался загадкой, постепенно ставшей просто тайной. А с ходом времени ЧТО повернул все таким образом, что многие недальновидные игроки и вовсе перестали его замечать, наивно полагая, что везде и всюду действуют сами, а не пляшут под чью-то дудочку. Прозрение пришло очень поздно. Дольф и еще несколько других амбициозных галерейщиков, как могли, начали сопротивляться его всепроникающему влиянию, но их борьба была мучительна и совершенно безрезультатна. Опираясь на подвластные ему фонды и всевозможные институции, ЧТО постепенно опутал всех деньгами и обязательствами, прикормил важнейших кураторов, приручил прессу, искусствоведов, завел везде своих людей и в результате всех этих тщательно продуманных, многоходовых манипуляций перестроил свободный и хаотичный российский арт-бизнес в послушный своей воле и во многом управляемый процесс. И вот с тех самых пор, уже почти пятнадцать лет, этот человек по-прежнему находится в тени и, прячась от публичного внимания за созданной им массивной структурой, дергает за невидимые нитки. И на этих нитях подвешены не пустоголовые куколки, а галереи, выставки, пресса, клиенты, художники, кураторы, да чего уж там, и сам Дольф со всей своей камарильей.
Окончательно разозлившись на себя самого, на свое неумение обернуть разговор в нужном направлении, Дольф нервно выпустил дым изо рта и, бросив сигарету в воду, начал осторожную контратаку:
– Тяжело мне что-то в последнее время с тобой, Витя. Все не пойму, куда клонишь. Без тебя, конечно, галерея ничто, но пойми правильно – работают все равно люди, много людей. Даже если нас считать мозгом – тебя, меня, Зиновия, – то все равно есть еще и тело: три галереи, которые мы создали, школа кураторов, весь наш фонд, огромный электронный ресурс. «Свинья» – участник всех крупнейших ярмарок, по нам равняются, но, черт побери, я все время как на вулкане! Я не знаю, чего ждать завтра! А я хочу знать свою жизнь хотя бы на ход вперед!
Виктор бросил рыбам последнюю краюшку и, неожиданно рассмеявшись, ударил по воде ладонью. Яркий, блеснувший ослепительным светом водный протуберанец взвился рядом с ним и рассыпался веселым дождиком. Испуганные рыбины кинулись врассыпную.
– Вот это по делу! Молодец! Долго репетировал? – подзадорил он раскрасневшегося Дольфа. – Я же тебя знаю, ты все по десять раз пережевываешь, перед тем как вывалить.
Виктор энергично вышел из воды, уселся в шезлонг и, поджав ноги, поманил Дольфа к себе:
– Все так. «Свинья» действительно крупнейшая галерея, и все, что мы создали, работает как часы. Это факт. Но наш бизнес теперь уже настолько сложен, что в нем не должно быть случайностей. И поверь мне, именно поэтому ты сегодня здесь.
Теперь настала очередь рассмеяться Дольфу:
– Вот как! Может быть, именно поэтому мы заимели врагами «Нефтяную Реку» в лице людоеда Рогулина? Его охрана чуть не поимела весь наш офис, а меня он вообще грозился отдать каким-то ворам.
– Он далеко не так плох, как тебе кажется, – спокойно сообщил Виктор. – Он просто богатый и, что очень важно, нестоличный, далекий от нашего круга человек, но ему в наших планах отведена значительная роль, с которой, кстати сказать, он и его красавица жена пока неплохо справляются.
– Тогда для чего ты все это устроил? – возмутился Дольф. – Может быть, ты посвятишь меня в свои планы? Твои люди привели его в галерею, а теперь всем известно, что он ничего не купил!
– Верно, он всем раструбил, что намеревался покупать искусство. Но что покупать, ему было абсолютно все равно. Мы вывели его на Близнецов, а ему самому больше нравятся подделки под Шишкина и Айвазовского. Покупать Близнецов решила его ненаглядная, она рулит муженьком, как хочет. Вот пообщавшись с тобой, он и нажил себе семейную проблему, – со смехом докончил Виктор.
– Плевать! Мы потеряли покупателя! Галерея не смогла подтвердить его деньгами заявленную цену. Вот в чем проблема! Ведь мы же условились перед Манежем вытянуть цены до ста тысяч, и что получилось? Пшик! Самая высокая продажа по «Картине Жизни» была сделана на прошлогодней арт-ярмарке. Если ты помнишь, мы сами у себя купили их картину за пятьдесят тысяч. Скачок цены в тридцать тысяч никого не смутил, и там же, на ярмарке, три их последние работы мгновенно смели со стенда. После той подставки еще двадцать холстов ушли из галереи, все в среднем по пятьдесят тысяч: московская Рублевка, банки, коллекционеры – все быстренько купили себе по одной работе, но на сегодняшний момент все замерло, никто ничего не покупает, а проект уже закончен. Я знаю – серьезные коллекционеры всегда выжидают, они хотят знать, что будет с художниками после первого всплеска цен…
Виктор не дал ему договорить. Брезгливо наморщившись, он заслонился от Дольфа ладонью и раздраженно возразил:
– Вот только не нужно ничего говорить про художников! На художников им плевать, всех интересуют только деньги. Важно только то, что будет с ценами на работы, будут ли расти их вложения в художника, которого посоветовали мы!
– Да, верно! Всем плевать. Только деньги! – еще больше оживляясь, воскликнул Дольф. – Тем более! И что же они видят? Наша «Свинья» в тупом пафосе сливает покупателя! И что? И ничего! К чему все? Или это тоже случайность?
Виктор внимательно дослушал эмоциональный монолог и, взяв Дольфа за руку, сказал ему со всей серьезностью:
– Послушай, Рудольф, успокойся. Все идет по плану. Близнецы – наш самый успешный проект, и он больше других дозрел до настоящих денег – сто холстов, которые они рисуют…
