И первое, что делали, — это изгоняли прокаженных: Вербовщик их просто не переносил. Не потому, естественно, что боялся болезни; просто ему не нравился их запах.
Он вошел в таверну властно, как ночь, и пространство до отказа заполнилось его присутствием. Рослый, в длинных просторных одеяниях, расшитых странным, похожим на вырванные когти узором, Вербовщик размашистым шагом прошествовал через все помещение и уселся на высокое кресло у стены возле очага. Эгертон, прятавшийся в тени, разглядывал его с огромным интересом: плоское лицо, узкие щелки глаз, раздавленный нос, а из углов рта свешиваются мясистые щупальца, придающие Вербовщику сходство с сомом. Трудно было угадать, каких очертаний тело скрывает просторная одежда, но пару раз драпировка ложилась таким образом, что Эгертон видел острые углы: горб, обрубок, торчащие кости — сложно даже предположить, что чем это могло оказаться на самом деле.
Пальцы у Вербовщика были длинные, с лишней фалангой, и Эгертон сразу заподозрил, что здесь не обошлось без магического вмешательства.
Впрочем, в Соултраде почти все живые существа были изменены магией, так или иначе.
Служанка принесла кувшин с кровью и, сгибаясь в три погибели, лишь бы не глядеть в глаза Вербовщику, подала ему угощение. Он внимательно рассмотрел служанку, пощупал пальцами ее шею, усмехнулся и отпустил. На полусогнутых ногах та отползла подальше, а потом стремглав бросилась бежать прочь. Вербовщик расхохотался и сделал большой глоток из кувшина.
— Недурно же вы меня встречаете! — проговорил он. — Сразу видно, готовились! Хорошо быть долгожданным гостем, ничего не скажешь! Эй, хозяйка!
— Уже везу! — закричал из глубины дома Хейт.
В помещение вплыла Халеда Жировая Гора. Она восседала на кресле, целиком утонувшем в складках ее жира. Хейт, багровый от натуги, толкал кресло сзади, чтобы тетушка могла явиться почетному гостю и самолично выразить ему свою радость.
— Халеда! — воскликнул Вербовщик. Его щупальца встопорщились и потянулись к лицу хозяйки, но в последний момент отдернулись и опять обвисли. — Я счастлив видеть тебя в добром здравии.
— Что ты называешь добрым здравием, старый греховодник? — проскрежетала Халеда. — Ты проводишь жизнь среди трупов, а уж их-то здоровыми никак не назовешь!
— Многие из них некогда принадлежали вполне здоровым людям, — хмыкнул Вербовщик. — Кроме того, достигнув твоих-то лет, пора бы знать, что трупы никогда не хворают. Да и вообще, не тебе, старая карга, судить об этих материях. Что ты знаешь о здоровье и нездоровье? Вот насчет ума у мертвяков и впрямь плоховато… Да что с них взять? Большинство тех, с кем я имел дело, при жизни были всего лишь простыми солдатами.
Он говорит о Легионе Смерти, сообразил вдруг Эгертон. О Легионе сил Тьмы, который весь состоит из нежити… И всему виной маги Соултрада, а если говорить точнее, то некроманты Ковена. Это ведь они сразу же после Катаклизма отправились в самый эпицентр бедствия, чтобы заняться там некромантией. Ну еще бы, такие возможности вдруг открылись перед ними! Горы трупов! Целые армии погибших! Как упустить счастливый случай?
То, что произошло потом, можно считать возмездием. Справедливой карой за самоуверенность. Тысячи убитых в сражении солдат восстали и разорвали на части всех некромантов-неудачников из Ковена. (Туда им и дорога… Не зря ведь существуют запреты на некоторые магические действия…)
Ковенцы поплатились жизнями за свою самоуверенность, но все же назвать их полными неудачниками было нельзя, поскольку результаты их эксперимента никуда не делись. Ожившие мертвецы остались на Лааре и создали для прочих существ, очень мягко выражаясь, серьезные проблемы. Поистине, то были грандиозные результаты! Целая армия нежити возникла на многострадальной земле. И возглавил ее могущественный призрак Шаггон, у которого осталась лишь одна забота — нехватка толковых командиров. Призраки, упыри, големы, зомби и прочая шушера не обладают достаточным интеллектом, чтобы командовать другими; единственное, на что они были способны, — это подчиняться и выполнять приказы. Впрочем, иной раз и подчинить их стоит некоторого труда.
Выход был найден довольно скоро. По всему Лаару странствовали унгары, готовые предлагать услуги — свои и подчиненных им существ — тому, кто больше заплатит. Унгары представляли собой идеальных кандидатов в командиры армии Шаггона. В зависимости от силы дара и от того, насколько велики кристаллы, которыми они обладали, унгары могли командовать десятками, а то и сотнями безмозглых тварей.
Отряд, состоящий из подчиненных существ, действовал как единый организм, как единое тело, а разум этого тела заключался в плоти одного-единственного унгара. Это было удобно и уже доказало свою эффективность.
Командиров Шаггону поставляли вербовщики. Сам призрак, невзирая на все его могущество, был прикован к Урангрунду и не мог покинуть черную крепость…
По всему Лаару — и прежде всего, конечно, по Темной его стороне, — вербовщики Шаггона разыскивали тех, кто способен был управлять мертвяками и прочей нежитью, и приводили их под знамена своего повелителя. Некоторых он инициировал — обращал в личей или магов-скелетов… Участь не такая уж незавидная, как могло бы показаться какому-нибудь полудохлому приверженцу Света; многие из не-мертвых командиров стали по-настоящему выдающимися полководцами. Среди них были поистине великие унгары, а возможностей для проявления дара в армии Шаггона было предостаточно.
…Вербовщик взял предложенный ему кувшин и вылил в разинутый рот кровь широкой струей. Отчетливо ударил в ноздри запах падали. Вербовщик шумно проглотил питье, удовлетворенно крякнул и воскликнул:
— Люблю с гнильцой! Иногда хочется хлебнуть тухлятины… Сейчас попробую угадать, чья это кровь. — Он просмаковал последний глоток, как истинный ценитель, причмокнул губами. — На молодую женщину не похоже… Парень. Да, парень. И притом из тех, кто может иметь детей. У таких привкус, знаете, эдакий… с кислинкой. Забавно! Жаль, что эту способность нельзя заполучить, сожрав кого-нибудь или выпив его кровь. Эй! — рявкнул вдруг Вербовщик на Хейта (который, впрочем, нимало не убоялся). — Прав я насчет парня-то? Кого ты выпотрошил ради меня?
— Ты, как всегда, абсолютно прав, Вербовщик, — угодливо поклонился Хейт. — Это был молодой мужчина, способный к воспроизводству.
А Халеда рассмеялась, и ее ужасное огромное тело заколыхалось.
Вербовщик хмыкнул, его усы густо налились кровью.
— Я ведь знаю, о чем вы тут думаете! — заявил он. — Занимаетесь вашими маленькими делишками и надеетесь отсидеться в своих норах… Ну так не надейтесь! Грядет воистину великая битва, и в этой битве навстречу нам выйдут силы, которых мы еще не видели… Недалеко от Урангрунда…
Вербовщик вдруг замолчал, как будто вовремя спохватился и теперь поздравлял себя с тем, что не разболтал лишнего.
— Ты угощайся, угощайся, — сказал Хейт.
Новая боль скрутила Эгертона. Во время всего этого разговора тоаданец находился поблизости. На него не обращали внимания: Хейт привык к тому, что маг влачит жалкое существование и, в общем-то, не стоит даже тех отбросов, которыми его кормят из милости, а Вербовщик попросту принимал его за прислугу.
Болело так нестерпимо, что Эгертон едва не вскрикнул. Ему казалось, будто некто незримый вонзает в его грудь раскаленные прутья. Что бы это ни было на самом деле, оно могло причинить в дальнейшем серьезные неудобства. А что, если приступ настигнет Эгертона в неподходящий момент, когда нужно будет быстро действовать, применять магию или просто сражаться — физически? Последствия могут оказаться самыми плачевными.
Эгертон закрыл глаза, переживая атаку боли, и вдруг как будто наяву увидел Тегамор. Магиня сидела у окна в своей башне, в лаборатории, заваленной свитками и тем, что на первый взгляд могло бы показаться обычным мусором: сушеными листьями, горстями земли, обломками веток. В первое мгновение Эгертону подумалось, что Тегамор намерена соорудить чумной тотем, настолько похожей на эти жуткие овеществленные предвестья скорой гибели была гора предметов, в которой копалась хозяйка лаборатории. Однако она, похоже, даже представления не имела о чумных тотемах. Впрочем, никто не может понять, что это такое, если не увидит воочию.
Раздосадованная какими-то помехами в своей деятельности, Тегамор с силой всадила кинжал в стену
