невмешательства на сферы влияния великих держав, которые взаимно утверждают суверенность собственной культуры и форм жизни, а в случае необходимости прибегают и к военному насилию. Понятие «политическое» снимается присущей имперским державам способностью к самоутверждению и «излучению»; с помощью своих идей, ценностей и национальных жизненных форм они формируют идентичность большого пространства. Концепции справедливости в этом контексте оказываются по- прежнему несоизмеримыми. Как когда-то классическое международное право, новый международно- правовой порядок столь же мало находит себе гарантию «в каких-то содержательных размышлениях о справедливости, а также не в международном правовом сознании», но в «равновесии сил»[198].
Я отвел место этому международно-правовому проекту «порядка больших пространств», первоначально ориентированному на «Третий рейх», потому что он мог бы получить фатальную поддержку со стороны духа времени. Он отвечает тенденциям к разгосударствлению политики; однако, в отличие от неолиберальных и постмарксистских конструкций, в нем не отрицается реальная роль политических общностей и дееспособных правительств. Проект предвосхищает установление континентального режима, которому и в проекте Канта отводится важная роль. Однако сами «большие пространства» наделены в этой конструкции коннотациями, соприкасающимися с идеей «борьбы культур». Используется экспрессивно- динамическое понятие власти, которое вошло и в постмодернистские теории. Кроме того, данный проект корреспондируется с широко распространенным скепсисом по отношению к возможности межкультурного согласования универсально приемлемых трактовок прав человека и демократии.
Если исходить из того, что эта скептическая установка, безусловно, имеет эмпирические точки опоры в приметах новых дискуссий по проблемам культуры, но не фундирована с точки зрения философии, то модернизированная теория «большого пространства» оказывается не совсем невероятным контрпроектом по отношению к однополярному мировому порядку гегемониального либерализма. Рожденный уже у Шмитта из рессентимента против западного модерна, он остается, однако, совершенно слепым по отношению к тем богатым последствиями идеям самосознания, самоопределения и самоосуществления, которые и сегодня по-прежнему определяют нормативное самопонимание современности (Moderne).
Выходные данные
Хабермас Юрген
Расколотый Запад
Перевод с немецкого О. М. Величко и Е. Л. Петренко
Научный редактор Е. Л. Петренко
Редактор М. М. Беляев
Перевод книги на русский язык выполнен по изданию:
Habermasjurgen. Der gespaltene Westen. Kleine politische Schriften.
Frankfurt am Main- Suhrkamp Verlag, 2004.
Примечания
1
Впервые опубликовано в: Blatter fur deutsche und internationfle Politik. Februar 2001. S. 165–178; сноски, обозначенные звездочками, сделаны переводчиком и редактором.
2
Это интервью в декабре 2001 г. провела Дж. Боррадори, преподаватель философии в Vassar College.
3
«Объединенные, мы выстоим» (англ.).
4
Прослушивание музыки (англ.).
5
«Быть настороже» (англ.).
6
Мир по-американски (лат.).
7
«Siiddeutsche Zeitung» vom 19. Dezember 2001.
8
За и против (лат.).
