возможно заберет всех.
Итак, католическая религия, то есть система связи с Богом устарела и была отринута как избыточный элемент, пусть не во всех, но во многих странах. Отмена таинств, отмена причастий, отмена поклонения мощам и иконам, выборы священников, отмена монашества, нивелирование Ветхого Завета, всё это было в контексте позитивного арийского мышления вступившего в эпоху невиданного прогресса.[44] Можно сказать, что Лютер переделал христианство в философию повседневной жизни, вот почему за ним пошли миллионы, вот почему католикам с громадным трудом удалось (опираясь на испано-американское золото) остановить его бешеный натиск. Нормальная повседневная жизнь арийца — развитие. Война и победа. Но бывшие схемы мышления конечно же никуда не выветрились, поэтому среди интеллектуалов стал вызревать резонный вопрос: куда мы идем? Где цель и в чем эта цель состоит? Зачем нам Бог, если мы сами способны управлять своей волей, если мы способны сотворить «божье царство» или «небесный Израиль» на Земле, ликвидировав монополию Бога на рай? Но в чем суть этой сказки? Ради чего всё?
Одновременно по всей Земле идет белая Конкиста. Европейцы захватывают страну за страной, раздвигая ареал обитания арийской расы в Америку, Африку и Сибирь, а чуть позже—в Австралию и Новую Зеландию, но везде находят лишь примитивные племена, не умеющие ни печатать книги, ни изготавливать пушки. Кого-то из них уничтожают, кого-то спаивают, а кого-то обращают в рабов. Именно в это время возникают первые концепции расизма. Десятилетиями выливаемая на головы масс пропаганда, превратила термин «расизм» в очередное пугало, даже более страшное чем рак или СПИД. В конце концов, и раком и СПИДом может заболеть т. н. «нормальный человек», но если вы расист, то вы уже как бы и не человек, вы — что-то другое. Вы — античеловек. Понятное дело, что это все касается только белого расизма, все остальные «цветные» его формы вполне законны и им потакают. Правда, называются они не расизмом, а расовым, этническим или религиозным «самосознанием». Но белый расизм, как и всё созданное белыми, имел сугубо положительный заряд и, как не парадоксально, мог бы способствовать определенному прогрессу цветных рас, если бы ему удалось стать доминирующим в глобальном масштабе. Назовите мне хоть одну страну, которая стала жить лучше после ухода белых колонистов. Не можете? Все правильно, ибо их нет. Таким образом, белый расизм можно рассматривать как очередную ступень прогресса, причем не только белых, но и всех землян, насколько бы смело на первый взгляд не звучало это утверждение.
Как и в случае с Реформацией истоки расизма шли с Англии. Почему? Здесь мы имеем несколько существенных причин. Прежде всего, уровень расовой чистоты англосаксов был выше чем у испанцев и португальцев, подвергшимся массовому смешению с арабами во времена их господства на Пиренеях. Во вторых, англичане, начавшие свою колониальную эру, уже были протестантами, пусть и не столь целостными как немцы или голландцы. Они отдавали себе отчет в том, что может быть Бог и всемогущ, но он далеко. А здесь они сами в чем-то боги. И если испанцы с португальцами убивая одну половину индейцев, обращали в католичество и начинали тут же смешиваться с другой, то протестанты с подсознательным стремлением на собственный божественный статус со своими подопечными индейцами ничего подобного не делали. Они сначала скупали у них земли за ширпотреб стоивший в Европе копейки и могущий удивить разве что прибывшего из Азии цыгана, потом начали их оттеснять, сначала—за Арканзас, потом—за Миссисипи, параллельно ведя беспрецедентный геноцид. А после заперли остатки «красной расы» в резервации на малопригодных землях, где те пребывают до сих пор. И никаких вам воплей о «правах человека» и «праве наций на самоопределение». Нет, практичные васпы увековечили память множества исчезнувших (из-за геноцида) племен, назвав в их честь вертолеты, и автомобили, все эти «блэк чероки», «чинуки» и «ирокезы», сняв про «чингачгуков» и «инчучунов» фильмы и введя их в историю, где эти уничтоженные племена ежедневно оставляют «информационные следы».
Позитивный арийский ум требовал научного обоснования всего что происходит. Почему везде кроме Европы мрак и отсталость? Ведь и то и другое — человеческие категории. Не бывает ведь отсталых животных или отсталых растений. Есть полезные и бесполезные для нас. Есть опасные. А отсталых—нет. С людьми дело обстояло по-иному. Сейчас усиленно продвигается тезис, что якобы все народы на момент прихода европейцев переживали бурный рост, как раз и остановленный белыми захватчиками. Но никаких следов роста нам не предъявляется. Упорядочивание идет во всём и вот уже экономист Адам Смит выдвигает концепции свободного рынка и конкурентной борьбы за существование на этом рынке. Идеи Смита развивает Томас Мальтус публикующий свой самый известный труд (An Essay on the Principle of Population as it affects the Future Improvement of Society, with remarks on the Speculations of Mr. Godwin, M.Condorcet, and other Writers), который сейчас называют просто «Опыт о народонаселении». Изучая экономику Англии, уже тогда ставшей мастерской мира, Мальтус показал, что капиталистическая система будет идти «в разнос» так как если производство продуктов питания растет в арифметической прогрессии, то рост населения — в геометрической, от этого разрыва, по его мнению, происходила тотальная бедность большинства населения. Тогда это было весьма необычно, ведь считалось, что непрерывный рост популяции увеличивает мощь государства, создавая резерв для промышленности и армии. Чуть позже Мальтус ввел понятие предела роста населения к которому оно приближается и при котором все же может существовать, не скатываясь в болезни, войны и эпидемии, предвосхитив появление теорем об устойчивости открытых систем. Сейчас нам кажется странным читать эти выводы, зная что население Англии в два раза больше чем при Мальтусе, а уровень жизни выше, наверное, раз в сто. Но Мальтус оперировал экономикой страны как закрытой системой, он видел Англию как самодостаточное государство, полностью обеспечивающее себя и адекватное чисто своих граждан всем необходимым, вот почему он был первым, кто категорически выступил против экономической иммиграции, т. е. привлечения иностранных рабочих для усиления экономики.[45] Может быть за это его так ненавидят современные либералы, придумавшие ярлык «мальтузианец» и записавшие его в один ряд с «гитлером» и прочими «человеконенавистниками». В реальности, Англия стала открытой системой. Захватывая колонии и бесконтрольно вывозя оттуда богатства, она могла поддерживать высокий экономический рост и организовывать масштабный сбыт готовой продукции, что требовало все большего и большего количества рабочих рук. Мальтус был прав в глобальном масштабе; действительно бедность стран третьего мира во многом объясняется их перенаселенностью, хотя и там рост популяции стремится к прогнозируемому пределу. Теории Мальтуса и Смита не противоречили, а как бы дополняли одна другую, просто первая уделяла больше внимания социальному аспекту, вторая — экономическому. В них уже наличествовали такие знакомые сейчас словосочетания как конкурентная борьба на свободном рынке, выживание наиболее приспособленного конкурента, регулирование численности субъектов свободного предпринимательства и т. п. Но опять таки не было ответа: какая сила направляет конкуренцию в позитивное русло? Ведь все что происходит, обуславливается теми или иными причинами. Да, конкуренция это средство, но к той ли цели оно ведет? О целях мы поговорим ниже, а сейчас перенесемся на физический фронт.
Минорные настроения части физиков вызванных обнаружением «невидимой», но всесильной энтропии и страхом перед ее «разрушающими» свойствами совсем не разделяли биологи. За пять лет до Клаузиуса с энтропией и Маркса с «Капиталом», было опубликовано еще одно сочинение. И тоже в Англии. Естествоиспытатель Чарльз Дарвин, завершив многолетнее кругосветное путешествие в ходе которого он изучал закономерности развития животного и растительного миров, публикует эпохальный труд «Происхождение видов». Это имя, имя родоначальника теории эволюции посредством естественного отбора и борьбы за существование всем хорошо известно. Но мало кто знает, что Дарвин обожал и Смита и Мальтуса, подробнейшим образом изучив их труды. Именно с книги Мальтуса «О народонаселении» Дарвин взял термин «борьба за существование». По Мальтусу в конечном итоге конкуренция должна была привести к «гармонии цен и количества произведенных товаров», но такой расклад предполагал бы остановку или резкое снижение динамики развития «гармоничного общества», тот самый аналог термодинамической тепловой смерти или (как это ни кажется парадоксальным!) марксовского коммунизма.[46] Дарвин понимал, что должен быть некий движок, позволяющий живым существам если и не развиваться, то, во всяком случае, не деградировать. Ведь было точно известно что растительный и животный мир все время усложнялся во времени, это доказал другой человек — Ламарк — бывший в отличии от наших англичан французом и католиком, что, кстати отразилось на его концепции. Сам Дарвин говорил: «Я хорошо помню поворот дороги, где я понял, что при борьбе за существование благоприятные
