Когда письмо было написано, старик и Бенита осмотрели приведенных им лошадей, нашли их в хорошем состоянии, оседлали, привязали на животных свои немногие вещи и все патроны, которые могли прикрепить к сумкам седел. Потом Клиффорды взяли по ружью (во время долгого путешествия Бенита выучилась стрелять), сели на лошадей и двинулись к маленьким боковым воротам, потому что главные, через которые они проехали в первый раз, были теперь заперты. Боковой вход, простая пробоина в большой стене, был открыт.
Макаланги, перестав бояться нападения матабелов, гоняли этим путем овец и коз на пастбище и обратно. Дело в том, что проход этот, сильно изгибавшийся и делавший множество поворотов в толще стены, можно было в течение нескольких минут совершенно завалить камнями, лежавшими под рукой. Кроме того, древний архитектор так устроил его, что гребень стены с обеих сторон господствовал над ним.
Макаланги внимательно наблюдали за тем, что делали Клиффорды. Они смотрели с любопытством и не старались остановить их. Однако беглецы думали, что, может быть, их остановят сторожа, караулившие ворота днем и даже ночью, когда они бывали закрыты. Этим-то караульным мистер Клиффорд собирался отдать письмо к Джекобу Мейеру.
Когда всадники сошли с лошадей, чтобы провести их по извилистому проходу в стене и дальше по крутому подъему, оказалось, что на часах был только один старый Молимо. Он сидел, по-видимому, в полусне.
Но он не дремал, потому что, не сделав ни малейшего движения, Мамбо спросил отца с дочерью, куда они едут.
– Покататься, – ответил мистер Клиффорд. – Моей дочери надоело сидеть взаперти в этой крепости. Ей хочется подышать воздухом на свободе. Пропусти нас, друг, поскорее. В противном случае, мы не успеем вернуться к закату солнца.
– Если вы хотите вернуться обратно к закату дня, зачем вы везете с собой столько вещей на ваших седлах и почему в ваших мешках лежат патроны? – спросил старик. – Конечно, ты не говоришь мне правды, нет, ты надеешься больше не увидеть, как над Бомбатце садится солнце.
– Ну, раз ты знаешь всю правду, пропусти нас, – попросила молодая девушка, – клянусь тебе, я не решаюсь остаться.
– Кто я такой, чтобы приказывать тебе? – спросил Мамбо. – А между тем говорю, что ты сделала бы хорошо, если бы осталась и избавила себя от большого ужаса. Девушка, здесь свершится твоя судьба. Уезжай, если хочешь, но я чувствую, что ты опять вернешься.
И он снова, казалось, задремал, облитый светом солнца. Клиффорд и Бенита перебросились несколькими словами.
– Было бы напрасно возвращаться теперь, – сказала Бенита, чуть не плача от нерешительности и досады, – он не испугал меня своими предсказаниями. Разве он может знать о будущем больше нас? Кроме того, ведь он пророчит только, что мы снова вернемся, а если это суждено, мы, по крайней мере, на короткое время будем свободны. Едем, отец!
– Как хочешь, – ответил Клиффорд, который был до такой степени подавлен и печален, что не находил в себе силы спорить. Он только бросил письмо на колени старика, попросив его передать эту записку Мейеру.
Старый Мамбо не обратил на него никакого внимания, даже когда Бенита простилась с ним и поблагодарила его за всю доброту, пожелав ему и его племени всяких благ, он не ответил и даже не поднял глаз.
Они вошли в узкий коридор, в котором едва могли пройти лошади, а потом двинулись по крутой тропинке. На противоположной стороне старинного рва путники снова сели в седла. Макаланги смотрели со стен, как они ехали легким галопом по той дороге, которая привела их в Бомбатце.
Свое безумное путешествие мистер Клиффорд и Бенита начали около трех часов пополудни и к вечерней заре уже были в долине в пятнадцати или шестнадцати милях от Бомбатце. Крепость давно пропала у них из виду, скрытая промежуточной цепью гор. Рядом с ними поднимался один из «копие». Тут, близ ключа, они раскидывали лагерь во время путешествия в Бомбатце и теперь, не решаясь двигаться в темноте, опять расседлали лошадей. Их можно было пустить пастись, так как вокруг источника зеленела густая, прекрасная трава.
Путники за ночь окоченели – воздух был теплым, но сильная роса пропитала их одеяла.
При первых лучах солнца Клиффорды оседлали лошадей и двинулись в путь. Наконец, свет и тепло придали Бените мужества. Ее опасения рассеялись вместе с мраком, и она сказала отцу, что удачное начало – хорошее предвестие. На это старик ответил только:
– Надеюсь, ты окажешься права.
Они пустились вперед и к вечеру приехали к другой своей прежней стоянке. Это был покрытый зарослями «копие»; источник воды находился на склоне холма. В этот вечер Клиффорды устроили себе роскошный ужин из свежего мяса и легли спать за маленькой «бомой» – тыном, сделанным из ветвей. Но путникам не пришлось хорошо выспаться; едва успели они закрыть глаза, как недалеко от них раздался вой гиены. Клиффорд и Бенита закричали, зверь ушел. А часа через два они услышали зловещие низкие звуки, вслед за которыми раздался громкий рев. Ему ответило другое рыканье, и бедные лошади стали ржать от испуга.
– Львы, – сказал мистер Клиффорд.
Он вскочил и быстро подбросал сухого хвороста в костер, который скоро запылал ярким пламенем.
После этого заснуть было невозможно; хотя львы не нападали, но чуя близость лошадей, продолжали кружить около «копие», с ворчанием и ревом. Так продолжалось до трех часов пополуночи.
Наконец, тьма рассеялась. Стоя на откосе «копие», Клиффорды видели наверху в светлом ясном воздухе красный утренний свет, внизу же лежали клубы густого тумана, отливавшего жемчужным оттенком. Мало- помалу клубы эти редели под лучами восходящего солнца, и скоро сквозь их дымку Бенита увидела казавшуюся в тумане исполинской фигуру дикаря, завернутого в свой плащ «кароссу». Держа в руках большое копье, воин расхаживал взад и вперед, то и дело зевая.
– Посмотри, – шепнула Бенита, – посмотри!
