выворачивали наизнанку душу. Он почувствовал тошноту, и его залихорадило. Не надо было сюда приезжать! Зачем он только поддался на уговоры своего кузена. Ему-то вон все нипочем… Он искоса поглядел на мешковатого, потного Нумедидеса, который ерзал на своем вороном. Этот и сам источает яд вокруг. У Валерия промелькнули в памяти обрывки их недавней беседы. Да уж, воистину правы те, кто говорят «зло зла не убоится».
– Своих скакунов оставьте здесь! – приказала колдунья. – Не тревожьтесь о них, мы сделаем все что нужно…
Принцы спешились и, привязав коней, осторожно двинулись за Марной. Чародейка пошла впереди, и им почудилось, что она не касается травы ногами…
Валерий закусил губу. Что это он? Испугался какой-то ряженой? Нет! Конечно нет, Эрлик их всех разбери! Просто плохо спал сегодня… Но почему так странно изъясняется эта блаженная? «Мы»? Кто это «мы»? Она что, не одна здесь? Но Нумедидес, помнится, говорил, что ведьма обитает в полном уединении… А откуда он сам-то знает дорогу? Ведь этот жирный недоросль без надежной охраны и шагу не ступит за ворота замка. Спросить? Но он никогда не скажет правду, не признается… Да и в чем ему, собственно, признаваться? Хоть бы он и каждый день сюда мотался, что в этом крамольного? Конечно, старуха, по всему видать – чернокнижница, и ее, по законам Митры, надлежит спалить на костре. Но кому она может навредить здесь, в глухой чащобе? Непохоже, чтобы она имела сношения с силами Тьмы! Скорее всего, ворожит помаленьку, пользуя местных крестьян от бородавок и отваживая дождевые тучи в страду. Интересно, каким божествам она поклоняется? Может быть, Сету? Нет, вряд ли стигийское божество в почете здесь, за тысячи лиг от таинственного Кеми. Тогда кому? Мардуку, Имиру, Нергалу?
– Асуре! – торжественно изрекла ведьма, даже не обернувшись. – Асуре! Истинному Отцу хайборийцев!
Валерий чуть не вскрикнул. О, боги! Ведьма подслушала его мысли? Неужели она читает его воспаленный разум, с той же легкостью, как придворный чтец книгу? Что делать? Думать о чем-то постороннем, но о чем? Ему вдруг вспомнился Троцеро. Да, граф был прав – враги таятся повсюду! И нигде от них не спрятаться. Им подвластно все, даже чужие мысли… А он-то, глупец, посчитал ее за обычную деревенскую ворожею! Да, как видно, с ней шутки плохи! Если колдунья столь могущественна, то она может запросто превратить их в дорожную пыль, если ей что-то придется не по душе.
Неожиданно он устыдился собственных страхов. Не пристало ему, благородному нобилю, дрожать при виде какой-то там чернокнижницы! Его глаза видели и что похуже. Хауранского демона хотя бы… Принц положил руку на кинжал и почувствовал себя увереннее.
Его кузен грузно косолапил рядом, спотыкаясь о коряги, то и дело поминая Нергала. Его одутловатые щеки раскраснелись, на жирном лбу выступили капельки пота. Нумедидес уже запыхался и насупленно сопел. Тушка перепела била по его толстым, почти женским бедрам. Он ненавидел пешие прогулки, как, впрочем, не любил он и верховую езду. Вольготнее всего принц чувствовал себя в мягком портшезе или уютном паланкине.
Погруженный в раздумья, Валерий не заметил, как они вышли на небольшую поляну, где журчал прозрачный ключ с ледяной водой. Он с любопытством осмотрелся по сторонам – ему никогда не доводилось вот так, воочию лицезреть жилище ведьмы. Его распаленное воображение рисовало сырую пещеру, под потолком которой висели связки сушеных летучих мышей, и чтобы посередине на костре бурлил колдовским варевом огромный котел, вокруг которого плотным кольцом сидели волки… Но то, что предстало его глазам, откровенно разочаровало. Обыкновенная лесная поляна, окруженная старыми буками. На краю – хижина, ничуть не напоминающая зловещее жилище чернокнижницы, а походившая скорее на скромную лачужку бедного крестьянина, вросшую в землю. Перед входом очаг, обложенный круглыми белыми камнями. В этом тоже не было ничего необычного. Хоть старая женщина и колдунья, но не может же она питаться воздухом.
Видно, похожие мысли обуревали Нумедидеса. Он посмотрел на Валерия и, пожав плечами, поплотнее завернулся в куньий палантин – в лесу было сыро.
– Дай нам птицу, принц, – донесся из-под маски глухой голос Марны.
Неохотно повинуясь, Валерий первым вытащил из заплечного мешка тушку убитого им перепела и протянул ее ведьме. Та аккуратно положила мертвую птицу на большой плоский камень у очага. Неожиданно в руке ее возник длинный кинжал из странного темного металла. Валерий напряг глаза. Действительно ли на лезвии появились красноватые сполохи, или это ему почудилось?
Нет! Кинжал вдруг вспыхнул и стал темно-красным, будто его раскалили на огне.
Марна с силой обхватила его обеими руками так, что костяшки ее смуглых сухих рук побелели, и резко вонзила в перепела. Валерий поморщился – от вони паленого пера засвербило в носу. Былой страх прошел, и он наблюдал за происходящим почти с улыбкой. Эта Марна могла бы придумать что-нибудь поинтереснее. С такими магическими атрибутами любой ярмарочный кудесник может заткнуть ее за пояс. Кинжал, понятное дело, припасен заранее. Он, наверняка, лежал на углях очага и оттого успел нагреться. Когда эта старая плутовка его схватила, то раскаленное лезвие от соприкосновения с холодным воздухом на мгновение потускнело. Любой, кто хоть раз в жизни побывал в кузнице, легко разгадал бы этот нехитрый трюк.
Принц уже не понимал, как он мог испугаться эту старую слепую женщину. Хотя почему старую? Он попристальнее вгляделся в фигуру Марны. Пожалуй, ей не больше сорока зим. В таком возрасте дворцовые кокетки еще имеют дюжины любовников. Он стал пытливо рассматривать высокий стройный стан Марны. Оказывается, под пестрым варварским одеянием легко узреть волнующие очертания крепкой груди. А ноги! Ноги в просторных шароварах тоже недурны: упругие икры, круглые коленки.
Неожиданно Валерий почувствовал нарастающее вожделение в чреслах и до боли в пальцах сжал рукоятку меча. «Что с тобой принц? – мысленно одернул он себя, – возбудился словно юнец, подглядывающий за девичьим купанием!» Он посмотрел на Марну. Будет неловко, если она почует его страсть. Но колдунья не обращала на принцев ни малейшего внимания, потроша тушку с мясницкой сноровкой. Порывшись внутри, она извлекла из распоротого чрева осклизлый ком перепутанных красно- бурых внутренностей и слякотно шлепнула его о камень. Ее пальцы, вымазанные в крови, ловко перебирали птичьи потроха, при этом ведьма что-то бормотала. Слов почти не было слышно, лишь шевелящиеся губы мелькали в прорези жуткой маски.
Шамарец напряг слух и попытался разобрать нашептывания ведьмы. Ему удалось уловить обрывки фраз о желудке со впадинами, о черных внутренностях и синей печени, которые сулят печаль и горе в стране царя.
Валерий зевнул. Это зрелище начинало его утомлять. Непонятно, чем так привлекла его братца эта странная вещунья. Право, стоило посетить ближайший ярмарочный балаган, чтобы увидеть нечто похожее.
Он вопросительно посмотрел на Нумедидеса, рассчитывая обнаружить на его лице похожие чувства, но принц словно окаменел. Его маленькие глаза завороженно смотрели на руки Марны, а губы, казалось, повторяли ее бормотание. Но больше всего Валерия поразили руки его спутника. Казалось, они в мгновение ока распухли, напоминая толстых белых личинок могильных червей. Пальцы сжимались и разжимались, некогда ухоженные ногти приобрели синюшный оттенок, словно у утопленника. Валерий поморщился. Воистину, кузен был благодарным зрителем! Ему самому вдруг сделалось противно.
– Внемлите нам, принцы!
Валерий непроизвольно вздрогнул, так неожиданно загремел голос Марны. Ему почудилось, что далекое лесное эхо подхватило эти звуки и пересмешливо завторило «… принцы, принцы…»
– Внемлите нам, принцы! – повторила Марна, протянув к алтарю руку с чудовищно длинными ногтями. – Внемли, шамарец, хотя душа твоя вожделеет, трепещет, словно птица в клетке, и гонит от себя пророчества. Но разверсто Зеркало Грядущего, и слова наши тысячекратно зазвучат в ушах твоих, когда Колесо Рока сомнет тебя, словно былинку! Еще до восхода солнца ты изопьешь из чаши скорби, и сотворенное тобой изменит рисунок созвездий, растворит бездны мрака и выпустит Тьму…
Валерий похолодел. Что там несет эта ведьма? Почему он, чурающийся любой ворожбы, выпустит Тьму? Что она мелет? Он непроизвольно сделал жест, отвращающий демонов, и едва сдержался, чтобы не завопить: «Не трогай меня! Не трогай! Гадай братцу моему! Это он привел меня сюда!»
– …и сойдутся древние боги в Битве, и Кровавый Волк пожрет луну и зашатается Трон-Рубин под копытами Цернунноса! – зловеще вещала Марна, – Но все это будет ничто пред тем, когда наступит Час
