Что-то оборвало ход его мыслей.
Это было следующее соображение; ведь ледник надвигается на долину, в которой живет племя.
Он встал, чтобы измерить, намного ли продвинулся ледник, насколько свирепы боги и как скоро собираются они поглотить племя.
Он смотрел и не верил своим глазам.
Он помнил, что в глубине льда всегда была видна фигура Спящего с длинным носом и круглыми зубами. Позади него виднелась тень, словно преследующая его. Тень, смутно похожая на человека. Теперь все изменилось: Спящий стоял на месте, но смутный образ каким-то чудом оказался впереди него, совсем близко от Ви.
Это был человек.
В том, что это человек, не могло быть никаких сомнений. Но такого человека Ви никогда еще не видал. Все члены его были покрыты шерстью, лоб отступал назад, и огромная нижняя челюсть выдавалась из-под плоского носа. Руки этого человека были длинны, непомерно длинны, ноги сведены полукругом, и в руке человек держал короткий, грубый деревянный обрубок. Глубоко сидевшие открытые глаза были малы, зубы огромны и выступали вперед, на голове росла грубая шерсть, а с плеч свисал плащ – шкура какого-то животного, – скрепленный на шее когтями. На лице этого странного и безобразного создания было написано выражение величайшего ужаса.
Ви сразу увидал, что этот человек умер внезапно, чем-то испуганный. Чего он испугался? Вряд ли Спящего. Ведь все время видно было, что не Спящий гонялся за ним, но он за Спящим. Он испугался чего-то другого.
Внезапно Ви понял, чего испугался этот человек. В прошлые времена этот праотец племени (Ви не подозревал о существовании других людей, кроме его народа, и считал человека во льду своим предком) тысячи зим тому назад бежал ото льда и снега, и они обрушились на него, поглотили его, и он задохнулся и умер.
Он не был богом. Он был только несчастным человеком, которого застала внезапная смерть и которого лед сохранил, как сохранил на его лице всю историю его кончины.
Но если это не бог, то бог ли Спящий? Может быть, Спящий просто дикий зверь, который погиб вместе с человеком, погиб в ту минуту, когда широко открыл рот и взывал к небесам о помощи?
Нет, это не боги. Им он молиться не будет.
Ви вернулся на побережье.
Он задумчиво продолжал идти на восток по холмикам и обледеневшим долинами. Он шел к небольшому заливу, где обычно собирались тюлени. Он надеялся, что увидит тюленей, прибывших с юга выкармливать детенышей.
Тюлени были всегда в центре внимания племени: их мясо шло в пищу, шкуры на одежду, их жир в светильники.
Ви шел, огибая утесы, и, наконец, добрался до берега. Мысли о Спящем и о человеке уже исчезли из его головы. Ви осматривал побережье проницательным взором охотника. Он оглядывал воду залива, низкие скалы, на которых обычно ползали тюлени (скалы эти были расположены приблизительно в четырех полетах копья от берега). Тюленей не было видно нигде.
– Этой весной они запаздывают еще больше, чем в прошлом году, – подумал Ви.
Он уже собирался вернуться домой, когда заметил на другой стороне скал, среди морского прибоя, какой-то странный предмет, что-то длинное и заостренное с обеих кондов. Сперва он решил, что это какое- нибудь неизвестное ему животное, выброшенное волнами, и уже собрался идти назад, как внезапно понял, что странная эта вещь – полая, и в ней лежит нечто похожее на человека.
Тут у Ви проснулось любопытство; он решил подойти поближе. Но, однако, добраться туда можно было только вплавь. Правда, Ви – прекрасный пловец, но вода еще оставалась необычайно холодной (по ней плавало немало глыб льда). Поэтому он решил, что лучше почти домой, тем более, что и плыть далеко. Незачем больше ломать себе голову над чем-то, что лежит в незнакомом полом предмете.
Но тут он почувствовал, что уйти не может. Что если там лежит человек? Нет, это невозможно: ведь кроме его племени на свете нет других людей. Видел же он, наверное, какой-нибудь свалившийся в море ствол или труп большой рыбы.
А верно ли, что на свете, кроме его племени, больше нет людей? Ведь он только что видел тело человека, жившего, должно быть, тысячи лет тому назад, – в те времена, когда настигший его ледник еще лежал в дальних горах. С чего же взял Ви, что он и его племя – единственные двуногие создания на земле?
Он решил посмотреть, чего бы это ему не стоило. Пускай он потонет в ледяной воде, пускай его оглушит льдина – что из этого? Вождем станет Паг или Моананга. Во всяком случае, кто бы ни стал вождем, за Фо будет присмотр, тем более, если Ви погибнет, Аака перестанет ревновать к нему мальчика.
Так думал Ви.
Он скинул плащ и положил его на скалу, а под ним спрятал секиру. Если он не вернется, Паг и все остальные узнают по этим приметам, что море поглотило его.
Итак, Ви бросился в воду.
Сперва это обожгло холодом, но он плыл большими бросками, время от времени останавливаясь, чтобы отогнать льдины или ощупать их под водой, нет ли на них острых углов, о которые можно порезаться. По мере того, как он плыл, он согрелся.
Его согревало не только движение. Кровь его текла в жилах быстрее от радости поиска, от надежды на приключение. Холодно было только на берегу, когда в голове его теснилось столько печальных мыслей, когда его преследовало воспоминание о человеке, увиденном в леднике.
А теперь он чувствовал себя, точно мальчик, добравшийся до орлиного гнезда. Это он сделал однажды; он сползал с горы, неся в корзине на спине птенцов в то время, как орлы – их родители – носились вокруг него. Да, он снова был бесстрашным мальчиком, свободным от воспоминаний о вчерашнем, свободный от страхов о завтрашнем. Мальчиком, живущим только в настоящем.
