дерева, выглядевшего так, словно его разрисовали иглой. Стелла открыла дверь, и мы вошли в просторную комнату с высоким потолком и стенами из гладкого полированного мрамора. Она была освещена не ярко, но достаточно: свет падал через особые отверстия в крыше, с которой дождевая вода скатывалась по свесам. Мраморный пол устилали циновки местного производства и шкуры животных. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, в центре стоял стол, а вокруг него располагались стулья с сиденьями из римпи – полос, вырезанных из шкур. Позади стола находилась кушетка, а на ней лежал с книжкой в руках мужчина.
– Это ты, Стелла? – спросил голос, который и через столько лет показался мне знакомым. – Где ты была, дорогая? Я уже начал думать, что ты опять заблудилась.
– Нет, дорогой папа, я не только не заблудилась, а сама кое-кого нашла.
В этот момент я выступил вперед, так что свет упал на мое лицо. Старый джентльмен не без труда приподнялся с кушетки и довольно учтиво поклонился. Это был красивый старик с длинной седой бородой, глубоко сидевшими темными глазами и бледным лицом, на котором сохранились следы физических и духовных страданий.
– Добро пожаловать, сэр, – сказал он. – В этих дебрях я давно уже не видел белого лица, а ваше лицо, к тому же, если не ошибаюсь, выдает в вас англичанина. За двенадцать лет здесь побывал только один наш соотечественник, да и тот, к сожалению, оказался отщепенцем, бежавшим от правосудия.
Тут он снова поклонился и протянул мне руку.
Я взглянул на него и внезапно вспомнил его фамилию.
– Как вы поживаете, мистер Керсон? – спросил я, пожимая ему руку.
Он отшатнулся, словно ужаленный.
– Кто сказал вам мою фамилию?! – вскричал он. – Это мертвое имя. Стелла, ты сказала? Я запретил тебе произносить его.
– Я и не произносила, отец. Никогда не произносила, – ответила она.
– Сэр, – вмешался я. – Если позволите, я объясню, откуда мне известна ваша фамилия. Помните ли, как много лет назад вы вошли в дом одного священника в Оксфордшире, чтобы сообщить ему о вашем решении навсегда покинуть Англию?
Он кивнул головой.
– А помните вы маленького мальчика, который сидел на коврике перед камином и рисовал?
– Помню, – сказал он.
– Этим мальчиком был я, сэр. Мое имя – Аллан Куотермэн. Мои братья и мать, которые были тогда больны, все умерли, мой отец, – ваш старый друг – тоже. Как и вы, он эмигрировал и в прошлом году скончался в Капской колонии. Но это еще не конец рассказа. Мы с кафром и маленькой девочкой, пережив множество приключений, много дней блуждали без воды по Негодным землям. Совершенно обессилев, мы лежали без сознания и, несомненно, погибли бы там, если б не ваша дочь, мисс…
– Зовите ее Стеллой, – поспешно сказал он. – Я не выношу этой фамилии. Я отрекся от нее.
– Мисс Стелла случайно нашла нас и спасла нам жизнь.
– Вы сказали «случайно», Аллан Куотермэн? Игра случая не имела здесь большого значения. Подобные случаи происходят не по нашей, а по иной воле. Добро пожаловать, Аллан Куотермэн, сын моего старого друга. Мы живем здесь отшельниками, единственный наш друг – природа, но все, что мы имеем, – ваше, на столько времени, на сколько вы пожелаете. Но вы, вероятно, умираете с голоду. Прекратим пока этот разговор. Стелла, пора подавать на стол. Поговорим завтра.
По правде говоря, я не помню почти ничего из событий того вечера. Я впал в какое-то оцепенение. Знаю, что сидел за столом рядом со Стеллой и ел с аппетитом. Что было потом – совершенно не помню.
Проснулся я в удобной постели, в хижине, построенной и спланированной по типу центральной. Пока я размышлял о том, который теперь час, явился туземец с чистой одеждой и – о блаженство! – принес ванну, выдолбленную из дерева. Я встал и почувствовал, что силы вернулись ко мне, что я совсем другой человек. Затем я оделся и по крытому проходу направился в центральную хижину. Там уже был подан завтрак, на столе я увидел обилие вкусных вещей, каких не пробовал уже много месяцев. Я принялся рассматривать их со здоровым аппетитом. Подняв затем глаза, я увидел куда более восхитительное зрелище: в одной из дверей, которые вели в спальные помещения, стояла Стелла, держа за руку маленькую Тоту.
Она была очень просто одета, в свободное голубое платье с белым воротником, перехваченное в талии кожаным пояском. На груди был приколот букетик цветов апельсинового дерева, а волнистые волосы были собраны на изящной головке в узел. Она приветливо улыбнулась мне, спросила, как я спал, а затем подвела Тоту, чтобы я поцеловал ребенка. Благодаря ее нежным заботам девочка совершенно преобразилась. На ней было опрятное платье из той же голубой материи, что и у Стеллы, белокурые волосы были причесаны. Если б не ожоги от солнца на лице и руках, было бы трудно поверить, что это тот самый ребенок, которого мы с Индаба-Зимби тащили час за часом по раскаленной, безводной пустыне.
– Нам придется завтракать одним, мистер Аллан, – сказала Стелла. – Ваш приезд так взволновал отца, что он еще не встал. О, вы знаете, как я благодарна за то, что вы пришли к нам. Последнее время я так за него тревожилась. Он становится все слабее и слабее; силы словно вытекают из него. Он теперь почти не выходит из крааля, о ферме приходится заботиться мне одной; он ничего не в силах делать – только читает и размышляет.
В этот момент вошла Гендрика, неся в одной руке кувшин с кофе, а в другой – с молоком. Оба кувшина она поставила на стол, бросив на меня не очень-то приветливый взгляд.
– Осторожнее, Гендрика, ты проливаешь кофе, – сказала Стелла. – Вас не удивляет, мистер Аллан, что мы пьем здесь кофе? Я скажу вам, откуда он, – мы сами его выращиваем. Это моя идея. О, нам есть что показать вам. Вы и не представляете, чего только мы не переделали за то время, что живем здесь. Рабочей силы у нас здесь хватает, тем более что окрестные жители считают отца своим вождем.
– Да, – сказал я, – но как вы получаете все эти предметы цивилизации? – тут я показал на книги, посуду, ножи и вилки.
– Очень просто. Большую часть книг отец взял с собой, когда мы впервые отправились в дебри Африки. Их был почти полный фургон. Кроме того, каждые несколько лет мы отправляем караван из трех фургонов в Порт-Наталь. Фургоны загружаются слоновой костью и другими товарами, а возвращаются с предметами,
