– Разумеется. Строго конфиденциально.
– И Цира… Цира тоже.
– Цира? – Он поднял брови. – Помилуйте! Вы стесняетесь Циры? Это все равно, что стыдиться медсестры! Она научный работник.
– Ну… Мы с ней… иногда… Мне бы не хотелось, чтобы она знала обо мне такое…
Он беспечно махнул рукой.
– Да бросьте вы! Цира может что-нибудь посоветовать. В конце концов, она может найти этому объяснение. Да и то, дружище, – он опять сжал мой локоть, – ведь это только одна из множества ваших жизней. Вы можете прийти ко мне на следующей седмице и мы с вами попробуем снова. Отправитесь в другую жизнь. Я уверен, что в вас воплощена очень древняя душа. Цира – та просто видит это. Я непременно приглашу ее на следующий сеанс. Она может углядеть что-то, чего мы с вами при всем желании разглядеть не в состоянии.
Я сдался.
– Ну, хорошо… Только мне бы не хотелось, чтобы Цира…
– Возможно, ваше новое путешествие доставит вам иные, более приятные воспоминания.
Я попробовал сесть. Мне это удалось. Голова больше не кружилась. Только на душе остался противный осадок. Будто банная мокрота пристала к пальцам и никак не хотела сходить.
Не ведая ни о какой банной мокроте, Мурзик, тем не менее, о моей ходке к учителю Бэлшуну проведал. Не иначе, как от Циры. Дня полтора вокруг меня вился, не знал, как подступиться. А потом вдруг незатейливо повалился мне в ноги и стал упрашивать, чтоб я и ему, значит, дозволил опять к учителю Бэлшуну сходить.
Я удивился. Поглядел сверху вниз на мурзиков толстый загривок.
– Что, Мурзик, еще в какую-нибудь жизнь попутешествовать хочешь? Может, ты в позапрошлом воплощении и вовсе министром был, а? А то и императором!
Мурзик поднял голову. На лбу у него осталось красное пятно.
– Не, – вымолвил он. – Мне и та жизнь сгодилась, первая…
– Понравилось десятком командовать?
– Не, – снова повторил мой раб, – что там, командовать… Я, это… Я по сотнику стосковался. Ну так стосковался – мочи нет! – Для убедительности Мурзик ухватил себя за рубаху и сжал пальцы покрепче. – В груди все горит. Родное же сердце, близкий человек…
– У тебя точно не все дома, Мурзик. Я серьезно говорю. Этот твой сотник вот уж поколений пять назад как помер. Как ты можешь по нему скучать?
Мурзик упрямо мотал головой.
– Ну и пусть, пусть он помер, так ведь в той-то жизни, что у учителя Бэлшуну, – там-то он живой…
– Учитель Бэлшуну занят важной научной работой. Твоя прошлая жизнь ему совершенно неинтересна. Для науки перевоплощений серое бытие какого-то десятника, Мурзик, не представляет ни малейшей ценности.
– Ну… а если вы ему записку напишете? Вам-то он не откажет. А я уж за то… ноги вам буду мыть и воду пить, богами клянусь!
– Ты понимаешь, Мурзик, о чем просишь?
Мурзик безмолвно вылупил глаза.
– Ты понимаешь, Мурзик, что я не могу выставлять себя перед господином Бэлшуну потворщиком твоих рабских капризов?
Мурзик вздохнул, встал и уныло поплелся на кухню.
Оставшись один, я растянулся на диване. Стал думать, глядя в потолок. На потолке у меня жил паук. Ленивый Мурзик до сих пор не озаботился его снять, а кошке было все равно.
Я слышал, как Мурзик на кухне сюсюкает с этой хвостатой потаскухой.
Ладно. Положим, учитель Бэлшуну рассказал Цире о том, что я путешествовал в прошлое. И о моем позоре рассказал ей, конечно, тоже. А Цира, ложась под моего раба, поведала обо всем Мурзику.
А может быть, не обо всем…
С другой стороны, путешествие в позапрошлую жизнь может быть опасным. Более глубокое погружение во тьму веков, то, сё… Но не могу же я навсегда остаться бывшим банщиком!
– Мурзик! – рявкнул я.
Мурзик появился в комнате. Он глядел себе под ноги и вообще всячески показывал свое уныние.
– Ты, наверное, считаешь, Мурзик, что мы, рабовладельцы, все как один изверги и негодяи, – начал я. – Такое мнение глубоко ошибочно. Оно основано на твоем преступном прошлом, Мурзик.
Мурзик поднял голову. Он явно ничего не понял из сказанного.
Я нацарапал на обломке влажной глины записку. Просил учителя Бэлшуну уделить моему рабу еще толику времени. Мол, это связано с экспериментом над моими собственными путешствиями. Позволял, кстати, проводить с Мурзиком более жесткие опыты, чем со мной. Пусть учитель Бэлшуну не боится причинить этим мне ущерб, поскольку раб застрахован, да и срок гарантии на него еще не истек.
– Гляди, пальцами не затри, глина еще свежая, – наставил я моего раба. – Завтраком меня накормишь,
