– Где Марион?
Ему ответила Мэгг Морриган:
– Она отошла на минуту. Сказала, что нагонит.
– Что-то долго нагоняет, – проворчал Зимородок. – Давайте-ка остановимся да подождем ее.
Прошло еще некоторое время. Марион не появлялась.
– Не нравится мне все это, – сказал Зимородок. – Вы оставайтесь здесь, а я вернусь. Может, встречу ее.
– Да, это не помешало бы, – высказалась Гиацинта. – Марион девица бестолковая, могла и заблудиться.
Зимородок сбросил поклажу и быстрым шагом направился обратно к кострищу. Несколько раз он окликал Марион, но безуспешно. Вся эта история все больше и больше тревожила его.
Людвиг разволновался не меньше. Вися на поясе у Зимородка, он пыхтел, что-то ворчал, ерзал, пытаясь лучше разглядеть окрестности.
– Все плохо, – бормотал Людвиг, – все очень плохо…
– Что ты говоришь? – переспросил Зимородок.
– Запах, говорю, какой-то странный.
Зимородок потянул носом:
– Запах? А чем, по-твоему, пахнет?
– Мертвечиной. Вот чем.
Зимородок никакого запаха не улавливал. Да и птиц-падальщиков поблизости не наблюдалось. Но что- то нехорошее здесь явно произошло.
Зимородок пошел медленнее, внимательно разглядывая землю вокруг кострища. То и дело он наклонялся, всматривался во что-то и негромко насвистывал. Людвиг беспокойно дергался у него на поясе.
– Что ты там насвистываешь? – приставал тряпичный сенешаль. – Ты можешь мне сказать, что ты там насвистываешь? Где ее высочество? Ты можешь мне сказать?
Зимородок, не обращая на него внимания, продолжал свой обход. Наконец он остановился.
– Какой ты все-таки нетерпеливый надоеда, – упрекнул он сенешаля. – Вот, посмотри. Здесь должно быть девять пар следов. Во-первых, мои, вот они. Это след мягкого сапога. Такие же следы, только поменьше, – у Марион. Вот босые ноги. Нога с растопыренными пальцами, уверенная – это Мэгг Морриган. Рядом след крупнее, его оставил босой мужчина.
– Брат Дубрава, – сказал Людвиг.
– Именно. А эта узкая ножка с поджатыми пальцами…
Людвиг смотрел на след Гиацинты, втайне радуясь тому, что на его тряпичной мордочке не отражается никаких чувств. Будь он человеком, он поцеловал бы этот след…
Зимородок, разумеется, ничего не заметил.
– Дальше. Вот эта ножища в сапоге с характерными трещинами на подошве… Э, Людвиг, ты меня слушаешь?
– Разумеется. Это след пана Борживоя. Я очень внимательно слушаю.
– Рад за тебя. Эти нелепые косолапые отпечатки – Гловач. Добротная городская обувь – Кандела. Дешевые ботинки, подбитые гвоздями, – философ…
– Замечательно! Но где Марион?
Зимородок замер, не отвечая. Затем он наклонился так стремительно, словно хотел клюнуть кого-то в траве.
– Стой-ка… а это что такое?
– Где? – пискнул полузадушенный Людвиг.
Зимородок выдернул сенешаля из-за пояса и бросил в траву:
– Смотри сам. Это какой-то чужой след. Видишь? Огромные растоптанные ботинки. Ни у кого из нас таких нет. Здесь был кто-то еще.
Семеня на культяпках, Людвиг обежал чужой след, зачем-то дважды понюхал его, после чего чихнул и уселся, тряся головой.
– Мне тоже он не нравится, – сказал Зимородок.
Он взял Людвига на руки и двинулся по незнакомым отпечаткам. Они все время шли рядом со следом Марион, иногда перекрывая его.
Спустя короткое время преследователи оказались на холме. Вот тут-то Зимородок остановился и завертелся на месте, как охотничья собака. Увиденное заставило его побледнеть: здесь Марион долго стояла на месте, а рядом с ней топтались чужие башмаки… затем с холма спустились только башмаки. След Марион исчез.
– И куда же она подевалась? – спросил Людвиг, когда Зимородок поделился с ним своими наблюдениями. – Не могла же она улететь?
