– Это не вы уронили?
Негромкий мужской голос.
Анна Викторовна обернулась.
– Вы мне?
Давно она не видела таких милых молодых людей. Парень лет двадцати пяти, не старше, с чуть растрепанными темными волосами, смотрел на нее с затаенной улыбкой. В руке он держал батистовый носовой платок – женский.
– Это не ваше?
– Нет…
У него были костлявые плечи, но сразу видно – сильные. В общем, конечно, самый обычный парень. Странно только, как он смотрит на нее. С теплым, настоящим мужским интересом.
– А вас как зовут? – спросил он неожиданно.
– Анна Викторовна, – ответила она, тоже неожиданно для себя, поскольку мгновение назад собиралась кисло улыбнуться в ответ и пойти дальше.
– Как важно! – сказал он. – А меня – Денис. Знаете, у моей мамы есть вырезка из старой «Литературки» – там стихотворение про зиму по имени Анна. Я его каждый раз читаю, когда сажусь за ее стол. У нее под оргстеклом лежит. Царапаное оргстекло, еще из «ящика» притащено, в семидесятые… И представляете – до сих пор лежит!
– Представляю, – сказала Анна Викторовна. Она как-то сразу увидела квартиру с этим большим столом, захламленную мебелью, книгами, дискетами, двумя-тремя поколениями компьютеров и каким-нибудь полудиким котом, который обитает в джунглях – на верхушках шкафов и серванта.
– А вот зимы по имени Денис нет, – добавил он, смешно пригорюнившись.
– Может быть, есть такое лето, – сказала Анна Викторовна. Просто так сказала, думая совершенно о другом.
Но он встрепенулся.
– Вы считаете? – переспросил он. – Вы всерьез считаете, что возможно такое лето? По имени Денис?
Она пожала плечом.
– До свиданья, Денис. Приятно было поговорить.
В его взгляде скакнуло отчаяние.
– Вы уходите?
– А что мне делать?
Она удивлялась все больше и больше. Молодой человек перестал казаться ей приятным. В последний раз с Анной Викторовной заговаривали на улице – вот так, ни о чем, – лет тридцать назад, и она восприняла это как курьез: в возрасте двадцати трех лет она уже считала себя чересчур солидной для уличных знакомств. И вот – нате! В пятьдесят с хвостом – началось! Вспомнился извращенец-другой из числа любовно показанных в передаче «Дежурная часть: Питер». Анна Викторовна холодно поджала губы.
– До свидания, Денис.
И пошла дальше. Теперь ноги слушались гораздо лучше. Только сандалии противно приклеивались к пяткам и хлопали при каждом шаге. Спустя несколько минут Денис догнал ее и что-то сунул в руку.
– Что это? – Она вздрогнула. – Вы с ума сошли?
Это был батистовый платочек, на котором синей шариковой ручкой был нацарапан номер мобильного телефона.
– Просто возьмите, – сказал он. – Позвоните, если захочется. Позвоните зимой. Я верю в такие встречи.
Она хотела с негодованием выбросить платок, но он сам собой заполз к ней в кармашек. Анна Викторовна давно забыла о том, что на ее сарафане имелся кармашек, потому что никогда не пользовалась им – слишком туго натягивалась ткань на животе. Но кармашек был и как будто ждал своего звездного часа.
Анна Викторовна отдернула руку. Денис отступил на шаг, и она поняла, что он и не собирался удерживать ее.
Она почти побежала.
Только на лестнице Анна Викторовна поняла, что где-то забыла авоськи с продуктами. «Отдышусь, а потом пойду забирать, – подумала она. – Или дочь попрошу. Пусть поможет. Она, должно быть, уже вернулась с работы».
Дочь действительно была дома. Услышав знакомый голос – «это я», она открыла дверь и отступила на шаг в полутемную прихожую.
– Вам что нужно? – спросила она. Анна Викторовна с удивлением поняла, что дочь чем-то испугана. Дочь часто смотрела передачу «Дежурная часть: Питер». Она говорила, что имеет право «знать».
– Как – «что нужно»? – засмеялась Анна Викторовна, пытаясь войти в квартиру.
Но дочь метнулась ей навстречу, держа в руке бутыль с кислотой. Бутыль была заготовлена заранее – на случай вторжения в квартиру террористов.
– Ты куда, а? Куда лезешь? – закричала она тоненько и скособочила рот.
