подумаешь.
…Географичку они боялись до усрачки. Как рявкнет: 'Назовите семь водоразделов!..' – так вместо костей сразу студень. Она-то потом и вспоминалась больше всего.
Пакор помедлил на перекрестке – неужели мог забыть? – и направил танк налево.
Однажды у них была контрольная по географии. Выписать названия провинциальных столиц. Естественно, все списывали. И Пакор тоже. И вдруг змеиный взор географички остановился на нем. Глаза в глаза. Пакор закоченел. Никогда в жизни ему потом не было так страшно. Даже на войне.
Она поманила его пальцем. Он медленно встал, уронив с колен учебник, хлопнул крышкой парты – и побрел к учительскому столу. Одноклассники старались не поднимать глаз.
Пакор шел медленно-медленно, как на казнь. Географичка кивнула ему, чтобы садился на ее место. Застывая, он опустился на стул. Испуганно уставился на нее. Она взяла его голову в ладони – теплые, сухие ладони – и повернула к классу: туда гляди!..
Пакор обомлел.
Он увидел ВСЁ. Девочки из-под юбочек, парни из-под локтя, кто с ладони, кто со шпаргалки, кто с учебника. Списывали все. Но не от этого у Пакора – тогда еще тощенького кадыкастого мальчика – перехватило ужасом горло. А оттого, что отсюда, с учительского места, ВСЁ БЫЛО ВИДНО. Одноклассники выглядели жалкими идиотами, их потуги на хитрость вызывали омерзение. Их даже уличать не хотелось.
Географичка встретила взгляд Пакора и прикрыла глаза – неестественно большие за толстыми стеклами очков. 'Да, – сказала она, – да'.
Пакор никогда не рассказывал потом, что увидел. Просто запомнил. Оттуда, с географичкиного места, всё видно. Позднее он пришел к выводу, что главное в жизни – вычленить, кто сидит на географичкином месте. Остальные – говно.
Школа стояла между банком и супермаркетом. Банк – старый, солидный, с тяжелыми каменными нимфами у входа. Супермаркет – новый. Во всяком случае, Пакор его не помнил.
Школа была пуста. Ну конечно, вечер, уроки давно закончены. Это элитная школа, здесь нет второй смены. За эти годы она стала, пожалуй, еще элитнее.
– А они не повесили тут мраморную доску: 'В нашей школе учился герой нуритской войны'? – спросил Ахемен.
– Я не герой, – сказал Пакор. – Меня и на урок мужества толком пригласить нельзя. Начну детей не тому обучать.
Танк, ревя, остановился перед школой.
– Ахемен, – позвал Пакор. – Там в боеукладке должно остаться энное количество снарядов.
Ахемен огляделся.
– Остались? – нетерпеливо повторил Пакор.
– Так точно, – ответил Ахемен, чувствуя себя дураком.
– Оч-чень хорошо.
– Пакор, откуда…
– Вы как маленький, рядовой. С учений. Вследствие всеобщего разгильдяйства, охватившего, к великой скорби богов, всю Вавилонскую армию в целом и Вторую Урукскую в частности.
– Пакор, блядь…
– Отставить, рядовой. Старший сержант отнюдь не блядь. Я их на механика списал. Что заныкал и продал налево террористам.
– Он же под подрасстрельную статью пошел…
– Какая разница, все равно он что-нибудь другое спер…
– А где они были?
– Да здесь и были. Никто не проверял.
– Пакор, ты это сознательно сделал?
– Обратно отставить, рядовой. Всё – голая случайность. Раздетая. – Пакор сменил тон. – Нет, правда – случайно вышло. Рок судьбы. Сколько там снарядов?
Ахемен пересчитал.
– Восемь.
– Слушай, – заговорил Пакор просительно, – шарахни по школе, а?
– Ты рехнулся, Пакор? – выдохнул Ахемен.
– А ты? – вопросом на вопрос ответил Пакор.
Ахемен подумал и молча надавил на педаль. По коже у него стадами пробежали мелкие мурашки. Он чувствовал, как Пакор бесится от нетерпения.
– Давай! – жадно сказал Пакор.
С характерным булькающим звуком прозвучал в башне выстрел. Отпала гильза. Система вентиляции услужливо вытянула из танка пороховую гарь. Вот так комфортно, с амортизацией, с автоматизацией, с компьютеризацией и прочими достижениями цивилизации. Одно удовольствие.
