– Чего ты? Давай, спрашивай.
Сефлунс нерешительно оглянулся.
– Может, ты спросишь?
– Нет уж, давай ты.
– А что я? – совсем уже шепотом откликнулся Сефлунс. – Я на ихнем языке говорю с галльским акцентом.
– Вы чего, мужики? – внезапно ожил Завоеватель (это был Хилле). – Дорогу потеряли? Котел с похлебкой ищете?
– Какие мы тебе «мужики»! – возмутился Фуфлунс. – Боги мы, ты, ничтожество!
Хилле зевнул.
– А мне плевать, – сказал он. – Боги так боги. А я – Хилле Батюшка-Барин с дракара «Медведь».
– Скажи нам, С-Дракара-Медведь, – стараясь быть вежливым, произнес Сефлунс, – где тут тюрьма?
Фуфлунс предупреждающе зашипел. «Идиот, – процедил он сквозь зубы по-этрусски, чтобы болван- Завоеватель не понял. – Кто же так прямо в лоб спрашивает? Надо же хоть немного хитрости проявлять, когда выведываешь у врага его тайны…»
Но Хилле был прост и до сложностей военной разведки не поднимался.
– А, – сказал он и снова зевнул. – Это в подвале Ратуши. – Он ткнул рукой в сторону высокого здания из красного кирпича. – Вон, где часы. Быстро найдете.
Он почесался и завалился на телегу.
Сефлунс победоносно посмотрел на своего собрата, и оба старых бога направились в сторону Ратуши. Они обошли ее и подобрались к ней с тыла.
– Ну вот, – сказал Фуфлунс, разглядывая кирпичную кладку и на всякий случай поковыряв ее твердым ногтем. – Если его здесь нет, значит, погиб наш Синяка. Пал за правое дело… смертью храбрых…
– О, не говори так, – ужаснулся Сефлунс. – Разенна нас со свету сживет, если мы его не спасем.
Боги панически переглянулись и хором закричали, надрываясь и обращаясь непосредственно к глухой стене:
– Си-ня-ка!
Несколько секунд все молчало. Потом слабо прозвучал ответ:
– Чего вы так орете? Здесь я.
– Хвала Вейовису Кровожадному! – воскликнул Фуфлунс, кидаясь на шею Сефлунсу и едва не смяв его. – Здесь он!
– Что распрыгался, – ответил Сефлунс без энтузиазма. – Без тебя слышу. – Он приблизил губы к кирпичам и спросил: – Синяка, ты стену поднять можешь? Мы вывели бы тебя из города.
Некоторое время ничего не происходило. Боги топтались в нетерпении, вздыхали, передергивали плечами. Сефлунс нервно ощупывал свой подбитый глаз. Потом Фуфлунс прислушался повнимательнее и сказал:
– По-моему, его там тошнит.
– О Менерфа! Только этого не хватало! Маг, чародей, – Сефлунс дернул ртом, – а простых вещей не понимает, что нельзя лопать что попало. От этого бывает расстройство желудка.
Он с неудовольствием прислушался.
– Синяка, – сказал Фуфлунс, – чем они тебя там кормят?
Помолчав, Синяка тихо откликнулся:
– Плохо мне.
В этот момент за спинами богов лязгнуло железо, и обернувшись, они увидели скрещенные боевые топоры в руках пятерых дюжих молодцев в кожаных шлемах.
– Взлетаем! – скомандовал Фуфлунс. – Атакуем неприятеля с воздуха!
Боги поднатужились и с кряхтеньем вознеслись над головами врагов. Завоевателей, похоже, трудно было чем-либо смутить. Они выставили круглые деревянные щиты, расписанные спиралями в цвет парусов, и принялись подпрыгивать, размахивая топорами и норовя отрубить богам какую-либо конечность. Грозным этрусским божествам пришлось изрядно потрудиться, чтобы уложить этих упрямых атеистов.
Фуфлунс, кровожадный по натуре, наслаждался битвой. Он поражал врагов каменным ножом, очень острым и прочным, кричал: «Заходи слева!» и «Я натяну твою кожу на барабаны!», а также распевал древнюю боевую песнь этрусков.
Последний из пяти Завоевателей, тяжело раненый алебардой, свалился на мостовую без сил и, не отводя глаз, стал ждать, пока Сефлунс его прикончит. На Сефлунса вдруг напал приступ гуманизма. Он посмотрел на поверженного солдата, с шумом приземлился рядом и укоризненно произнес:
– На кого руку поднял, сопляк?
– Куда вы делись? – прошелестел еле слышный голос Синяки. – Где вы?
Боги уловили в призыве панические нотки. Фуфлунс шлепнулся возле своего собрата и вытер окровавленный нож о его одежду.
