– Метаболизм у них самый обычный. Они болеют, страдают и умирают, как и все люди. Особенно выразительно это показано в их стереохронике пятнадцатилетней выдержки.
– Дальше, – приказала Бугго. – Видите, я не позволяю вам испортить мне аппетит. Вы же этого добиваетесь?
Хугебурка чуть пожал плечами.
– Я был в больнице.
– Как там Иза Таган?
– Перелом действительно сложный. Причина несчастного случая уже установлена.
– Что, все-таки нашли свежий разрез на ремнях люльки?
– Нет, о разрезах вообще речь не шла. «Неправильная постановка стопы». Я видел протокол.
Бугго даже привстала из-за стола.
– И он подписал?
– Кто? Таган? Да, конечно. Подписал.
– Но как он намерен расплачиваться за лечение? Не будет же Оале Найу в одиночку отрабатывать за него такой огромный долг! Или это я должна проявить догадливость и внести всю необходимую сумму?
Хугебурка сделался мрачнее тучи.
– Не придется. Лечение Тагана уже оплачено.
– Кем?
– Оале Найу. Она побывала в больнице незадолго до меня и закрыла все счета авансом.
– Не может быть! Теперь вы действительно испортили мне аппетит, господин Хугебурка!
– А много там было? – спросил Антиквар. – Ну, по авансовому счету?
Хугебурка ответил:
– Семьсот пятьдесят экю.
Антиквар безмолвно схватился за голову.
– Боже правый, – медленно проговорила Бугго, – если им не нужно от меня ни денег, ни помощи, то чего они добиваются? Получить работу на «Ласточке»? Переселиться на Эльбею? Стать садовниками у моего почтенного отца?
Вопросы падали в пустоту, как пули, пролетающие мимо цели, а истинный ответ тихо, неумолимо вызревал в глубинах сознания Бугго, и все ее естество противилось этому.
– Мы можем улететь отсюда хоть завтра, – сказал Хугебурка, наблюдая за переменами в лице своего капитана. – Вы ничего и никому не обязаны.
Бугго покачала головой.
– Вы смотрели их стереохронику?
– Скажу вам больше, – проговорил он. – То, что я подготовил для вашего просмотра, – избранные места. Там есть гораздо хуже.
– Одного не понимаю, – молвила Бугго, – как они собираются это сделать?
– Можете их спросить, – предложил Хугебурка.
– Ага. Спрошу. А они, следуя своему идиотскому этикету, начнут ходить вокруг да около и ждать, пока до меня дойдет.
– Мне кажется, нет, – возразил Хугебурка. – Коль скоро вы признаете себя их союзником, они будут отвечать вам на любые вопросы без обиняков. Я тут поразмыслил над их этикетом и в конце концов пришел к выводу, что в нем имеется определенная целесообразность.
– Интересно, – вставил Калмине.
– Если один человек понимает намеки другого и угадывает его ожидания, значит, они единомышленники. У них общие чувства и помыслы. Если же понимания не произошло, любая откровенность может оказаться опасной.
– Да? Но почему, в таком случае, это касается только мужчин? – спросила Бугго, заинтересованная.
– Женщин – тоже, только в меньшей степени, – напомнил Хугебурка. – Видимо, это связано с тем, что наиболее серьезными и важными делами на Овелэ заправляют мужчины. Во всяком случае, официально.
– Все-таки я расистка, – сказала Бугго.
– У них интересная мода, – заговорил Антиквар. – Содержит много естественных элементов. Перья, кусочки меха – все только настоящее. И еще они помешаны на объемах. Пузыри, обилие драпировок…
– А порнография? – спросила Бугго.
Калмине отвел глаза.
– Ну, не притворяйтесь, будто не смотрели их порносайты! – подбодрила Бугго своего консультанта по имиджу.
– Порнография дает представление о том, что в данном обществе считается непристойным и
