– Да.
– Назови причины.
Хелот остановился, опустил меч, очертил вокруг себя круг сияющим клинком.
– Ты боишься умереть, Морган Мэган?
– Куда меньше, чем ты боишься нанести удар, Хелот из Лангедока. Так назови мне причины для того, чтобы убить меня.
– Мир Аррой, – сказал Хелот, в упор глядя на своего врага. – Прекрасный Аррой, с которым ты так зверски обращался, покуда он тебе не надоел. Ты изуродовал его, а теперь хочешь уничтожить.
– Кто там с тобой? – спросил Морган, прищурив здоровый глаз. – Болотный Морок? Это он тебе нажаловался? Посмотри, за кого ты заступаешься! Как он безобразен, глуп, напыщен!
– Он твое творение, и я не понимаю, почему ты так высокомерен по отношению к самому себе!
Морган посмотрел Хелоту в глаза, и лангедокцу стало жутко – такая пустота глядела из карего глаза бродячего мага.
– Потому что моя душа еще уродливее, чем эти монстры, – тихо сказал Морган Мэган. – Потому что моя мать хозяйничает в моем мире и я ничего не могу с ней поделать. Потому что она нравится им больше, чем я…
– Это ревность? – Хелот не верил своим ушам.
– Да! – крикнул Морган. – Я ни одну женщину так не ревновал, как ревную свой мир. Мой Аррой – и эта женщина…
– Она твоя мать.
– Она дура! – заорал Морган и закашлялся.
– Я думаю, – мягко заметил Хелот, – миру нужна не только мудрость. Живые создания нуждаются не только в беспокойном духе, но и в глупости, в консерватизме. Тебе не приходило в голову, Морган Мэган, что твоим бедным троллям нужна просто курица-наседка?
– Неважно. – Морган махнул рукой. – Убивай меня, Хелот из Лангедока, иначе, клянусь, я завершу то, что начал. Я разнесу по камешку замок Аррой, я убью своими руками каждую тварь, которая называет себя моим творением. Я сделаю это.
Морган обнажил меч и усмехнулся.
– Я вижу у тебя в руках Секач, – сказал он. – Ты не сможешь напасть на безоружного, так потешься мыслью о том, что против тебя стоит враг, вооруженный до зубов. Но знай, Хелот из Лангедока, когда в дело вступает Секач, ничто уже не спасает. Он разрубает то, что надлежит. И я думаю, что пришло время разрубить мою голову.
Хелот сжал зубы и поднял Секач. В этот момент радужное сияние взлетело у него над головой и окутало его и Моргана. Какое-то мгновение Хелот ничего не видел, кроме ослепительных вспышек света и обжигающего жара. Потом до него донесся голос Моргана. Бродячий маг кричал – от боли и страха, как кричат раненые животные. И, не вполне понимая, что делает, Хелот взял Секач обеими руками, размахнулся и изо всех сил нанес удар по радужному сиянию.
Что-то оглушительно загремело. Послышался звон – такой, словно разбили свадебный сервиз, а сверху побросали серебряные ножи и вилки. Со всех сторон сыпались осколки тончайшего стекла, и каждый осколок переливался и сверкал всеми цветами радуги. Некоторые больно резали руки и лицо. Этому дождю, казалось, не будет конца. Небо над головой исчезло, окутанное золотым светом. И, понимая, что некуда бежать от этого расколовшегося неба, от этого острого стекла, от безжалостного света, Хелот молча упал на землю и обхватил голову руками, стараясь уберечь ее от острых обломков. И его накрыла тьма.
Хелот открыл глаза и увидел, что все вокруг окутано белым туманом. Потом туман заколебался и сдвинулся. Чья-то рука отвела занавеску, и тогда он понял, что лежит на огромной кровати под балдахином. Рядом знакомо пахло мускусом.
– Аррой, – сказал Хелот.
Следом за рукой показалось и лицо – детская физиономия Тэма Гили. Мальчик смотрел на него и молчал.
– Что случилось, Тэм? – спросил Хелот. – Что со мной было?
– Вы больны, сэр, – тихо ответил Тэм.
Хелот заметил, что мальчик боится. Он поглядывал на своего хозяина исподтишка, с таким испуганным видом, какого не имел никогда – даже в ту пору, когда имел дело с жуткой образиной Гури Длинноволосого.
– Да что случилось? – нетерпеливо спросил Хелот. – Почему ты шарахаешься от меня?
– Я… не шарахаюсь, сэр.
– Подойди поближе, Тэм. Что я натворил? Мне казалось, что уж ты-то можешь мне сказать все как есть.
Тэм не двинулся с места.
– Если вам угодно воды или вот дама Имлах придумала кофе… Это Лоэгайрэ принес.
Хелот поднес руку к лицу, потрогал щеки, лоб.
– Меня изуродовало?
Тэм помотал головой:
– Нет, что вы, сэр! Гури был не в пример ужаснее. С вами все замечательно, сэр.
