получилось, и подумал: зачем портить хороший продукт? Так-то вот норманны изобрели коньяк.
– Все-то ты знаешь, Хелот, – умилился Робин. – Всему-то тебя научили в твоих монастырях.
В Кривую Нору вломился отец Тук.
– Да вы с ума посходили, – заявил он, принюхиваясь. – Вы задохнетесь.
– Тсс, спугнешь больного. В нем жизнь еле теплится, а ты орешь, как на проповеди.
Отец Тук боком протиснулся к кровати и своей лапищей провел по лбу умирающего.
– Да он уже остыл, пьянчуги проклятые, – объявил отец Тук. – Кого это вы тут заморили? Сознавайтесь!
Хелот бросился к постели. Алькасар мирно спал. Горячки как не бывало, ибо средства к больному применялись сугубо чудодейственные. Установив это, Хелот бросился перед кроватью на пол и зарыдал.
Никогда прежде (и никогда потом) ничего подобного с ним не случалось.
Отец Тук икнул сочувственно.
– Он спасен, – захлебывался Хелот, – исключительно благодаря травам святого Сульпиция! Воистину великий святой этот отшельник! Благословенна земля, по которой он ходит! Благословен воздух, которым он дышит!
– Это точно, – сказал отец Тук и, хмыкнув, сгреб Хелота и Робина в охапку. – А знаете ли вы, дети мои, какое искушение было послано святому Сульпицию?
Оба стрелка горестно замотали головами, сетуя на свое невежество.
– Женщина! – торжественно объявил отец Тук и звучным голосом исполнил песнь о трех святых, двое из коих погибли, посрамляя дьявола.
Из них первому, разливался духовный наставник, дьявол представился воздухом. Но святой, ибо был он знатоком своего дела, залепил себе рот и нос воском и задохнулся. И тем посрамил дьявола!
Отец Тук перевел дыхание и завел с новой силой о втором святом. Тому дьявол явился как раз в час обеда. И прикинулся нечистый буханкою хлеба. Но святой залепил себе рот глиной и умер от голода – и так посрамлен был дьявол во второй раз.
И вот (отец Тук повысил голос) явился дьявол святому Сульпицию и прикинулся женщиной.
Локсли тихо заржал. Но Хелот упорно требовал, чтобы ему пояснили, как именно святой отшельник посрамил дьявола. Дальнейшее представлялось ему как в тумане.
Когда Хелот открыл глаза, была глубокая ночь. Подумав немного, он снова их закрыл. Второе пробуждение оказалось более удачным, ибо солнце уже встало. Хелот вылез из Норы и направился к большим пещерам – полюбоваться на ограбленного Гарсерана.
К сожалению, наваррский рыцарь уже отбыл, а его барахло Хелота мало интересовало. Он доел остатки оленя – после трапезы стрелки храпели богатырским сном, беспечно оставив на полу изрядные куски хорошего мяса. Пару кусков Хелот прихватил с собой в Нору.
Алькасар уже проснулся. Хелот размотал веревки, которыми вчера привязывал его к кровати, и дал ему холодной оленины.
– Раз не помер вчера, – сказал он, – то продолжай жить дальше.
Алькасар уселся поудобнее и стал жевать мясо. Хелот, недавно прошедший через это испытание, поглядывал на него сочувственно. Шервудские олени не для всяких зубов, они в лесу жилистые, особенно если их плохо прожарить.
Неожиданно Алькасар улыбнулся. Улыбка у него оказалась трогательная. Вообще, сарацин выглядел довольно симпатичным парнем, если, конечно, отвлечься от того, что он людоед и варвар. Хелот совсем было уж собрался учинить ему допрос по всей форме – кто его родители и как там, в рабстве, но тут вошел Локсли и проделал все это сам.
– Привет, – громогласно произнес он, появляясь в Норе.
Алькасар сразу сообразил, что их почтил посещением самый главный, и сделал отчаянную попытку приветствовать его как положено. Робин долго ругался и кричал, что всем хороши сарацины и Сарагосу они не сдали франкам, но чинопочитание способно довести до пляски святого Витта даже англосакса.
– Даже поганые норманны так гнусно себя не ведут! – возмущался он. – Прости, Хелот.
(Вторая легенда о происхождении Хелота состояла в том, что его считали норманном.)
Сообразив, что разгневал важного господина, Алькасар совершенно сник и в ужасе заметался. С присущей ему чуткостью Робин уселся рядом, хватил его кулаком по плечу и велел не суетиться, а отвечать по порядку на все вопросы. Алькасар затих.
– От Гарсерана, говоришь, сбежал? – ухмыльнулся Локсли. – Как тебе это удалось?
– Когда вошли в лес, выломал доску из повозки, – ответил Алькасар, осторожно поглядывая на Хелота. – Все были заняты. Дорогу осматривали. Боялись какого-то Робина из Локсли. Гарсеран все время повторял: «Этот чертов бандит опять нас подкарауливает. Знает, собака, что я золото везу. И откуда он все знает?» А другие говорили, что этот Локсли водится со злыми духами леса. Нарочно друг друга пугали.
– Почему он не пустился тебя ловить?
– Очень просто. Я умирал, он знал это. Зачем рисковать из-за умирающего?
Робин хмыкнул. Хелот видел, что он доволен.
– А ты, значит, не боялся ни злых духов леса, ни бандитов?
– Когда умираешь, никого не боишься.
