— Если Тагана победит на Великом Камбае, — кивнул Тахар, — то черепа своих соперников он разгрызет с той же легкостью, что и камни.
— Однозначно.
— Нет сомнений.
— Точно.
— Ага.
Тахар сказал:
— В первый раз в жизни встречаю собеседника, которому разговор со мной был бы по плечу.
Авденаго поцеловал свой кулак и ответил:
— В первый раз в жизни слышу подобное.
Тахар кивнул.
— Рад угодить. Какого слугу ты хочешь?
— Да ведь выбор-то невелик, — поморщился Авденаго. Ему претила мысль отправляться в Комоти вместе с каким-то незнакомым человеком, но выбора не было: если он хочет преуспеть по эту сторону Серой Границы, ему надлежит выглядеть важной персоной. — Кого бы ты мне ни указал, все будет человек, и ничто иное.
— Люди, между прочим, тоже разные, — обиделся за своих рабочих Тахар. — Не стоит вот так, всех одной краской мазать. Различия имеются, нужно только приглядеться. Согласен, для этого привычка нужна, вот как у меня, но поверь: как не бывает двух одинаковых троллей, так не бывает и двух одинаковых людей. Ты глянь повнимательнее: одни повыше ростом, другие — пониже; встречаются и беспокойные… Что предпочтешь?
— Все равно, — Авденаго махнул рукой. — Для меня все бородатые на одно лицо.
— Ты безнадежен, — засмеялся Тахар. — Ладно, положись на мой глазомер. Я тебе быстренько высмотрю кого получше…
Они отправились к стене карьера. Большинство рабочих сейчас находилось на самом верху, возле обвалившегося тоннеля: одни расчищали завал, другие уже принимались разрабатывать обнаженную медную жилу.
— Как тебе вон тот? — Тахар указал на тощее пугало в лохмотьях. Пугало волокло тачку и угрюмо смотрело себе под ноги. С точки зрения Авденаго, оно ничем не отличалось от того, что ступало за ним вслед, и тоже с тачкой.
— Подойдет, — беспечно произнес Авденаго.
— Ты уверен? Может быть, предпочтешь второго? — усомнился тролль. — Погляди, он тоже хорош. В своем роде, конечно.
— Нет, лучше уж пусть будет первый, на кого ты указал, — стоял на своем Авденаго.
— Решил положиться на судьбу? — Тролль прищурился.
— Скорее, на твой верный глаз.
— Мой верный глаз положился на судьбу.
— А я — на твой верный глаз.
— Умно, — одобрил Тахар. И заорал рабочему: — Эй, ты! Бросай тачку и иди сюда!
Рабочий остановился и медленно поднял голову. Мгновение он смотрел на тролля. Тахар несколько раз подпрыгнул, показывая серьезность своего распоряжения, и махнул рукой:
— Сюда!
Рабочий, однако, тачку не бросил. О том, что Тахар периодически устраивает провокации, проверяя преданность рабочих своему делу, на карьере были наслышаны все. Поэтому он приблизился к Тахару вместе с тачкой и остановился в трех шагах — так, чтобы Тахар не смог дотянуться кнутом.
— Ага, — сказал Тахар. — Очень хорошо.
Авденаго с отвращением рассматривал рабочего. Особенную брезгливость вызывали у него цепи на ногах пленника: они были покрыты грязью и чем-то похожим на прогорклое запыленное сало.
— Что ты обнаружил здесь хорошего? — осведомился Авденаго.
— Он силен и вынослив, — ответил Тахар. — Вот что хорошо. Такой-то тебе и понадобится.
Авденаго удивился. Судя по тому, с каким усилием рабочий передвигался, не похоже было, чтобы он был так уж силен.
Авденаго высказал свое сомнение прямо.
Тахар хмыкнул:
— Он здесь не менее восьми лун. То, что люди называют «месяцами». Четыре месяца.
— Ты же сказал — «восемь лун», — удивился Авденаго. — «Луна» — это один месяц. По-моему.
— Любовь моя! — воскликнул Тахар (подобное обращение было в ходу у троллей между близкими друзьями и вовсе не означало того, что означает у людей; смысл выражения — в том, что оба друга любят одно и то же). — Любовь моя! Да смотрел ли ты на небо?
— Многократно.
— По нашу сторону Серой Границы лун — две, стало быть, то, что люди называют «месяцем», содержит две луны, — разъяснил Тахар. — Восемь лун — четыре месяца. Достаточный срок, чтобы узнать все мои хитрости и не поддаваться на них. Посмотри, к примеру, как он встал. — Тахар указал на рабочего кнутом. — Если я захочу огреть его, то не смогу сделать это неожиданно. Да, у него имеется опыт. Стало быть, он здесь давно. А если он здесь давно, стало быть, он вынослив. Вот тебе мои рассуждения, выстроенные в ряд!
— Пусть твои дети будут так же умны, как и ты, — сказал Авденаго. — Мне бы такое и в голову не пришло.
— Ничего, что-нибудь другое придет, — утешил его Тахар немного снисходительно.
— Уже пришло, — сказал Авденаго.
— Что? — В голосе Тахара прозвучала нотка ревности.
— Я приму все твои советы, — объявил Авденаго. — Я поддержу Нитирэна — раз. И возьму в услужение этого рабочего — два. Две вещи.
— Умно, — похвалил Тахар.
— Не умнее тебя.
— Точно.
— Эй ты, — обратился Авденаго к рабочему, — я тебя забираю. Назови свое имя и ступай вон к той телеге.
Рабочий повернул голову и посмотрел в ту сторону, где услужающий тролль запрягал лохматого конька. Колеса телеги были сделаны из цельного древесного спила. Сверху на нее навалили гору опилок — чтобы смягчить тряску.
— Это карета, — поправил Тахар.
— Назови свое имя и ступай к карете, — повторил Авденаго, не меняя тона.
Рабочий сказал:
— Евтихий.
— Это твое имя? — переспросил Авденаго. — Евтихий?
— Да.
— Ты уверен?
— Не вполне, — признал рабочий.
— Ага, — обрадовался Авденаго. — Я так и думал. Видишь ли, «Евтихий» звучит неприятно. Режет слух. Понимаешь?
— Да.
— Ты понимаешь? — удивился Авденаго. — Тебе тоже «Евтихий» режет слух?
— Да.
— Но ведь это было твое имя?
— Его произносили неприятные существа, — сказал рабочий.
Тахар проявил признаки обеспокоенности.
— Возможно, тебе не следует брать этого Евтихия, — обратился он к Авденаго тревожно.
— Почему? — тот пожал плечами. — Он не хуже остальных.
