первостепенной заботой партийного комитета, возглавляемого И. А. Ломакиным.
Принимались меры по активизации политико-массовой работы. Формы и методы здесь применялись различные, испытанные и проверенные практикой: беседы, доклады, информации, выпуск боевых листков и т. д. Но жизнь выдвигала и новые — оперативное доведение сводок Совинформбюро, коллективная читка писем с фронта. Эти мероприятия никого не оставляли равнодушными, оказывали большое мобилизующее воздействие.
Активизировалось социалистическое соревнование. Было сделано все для того, чтобы каждый рабочий и служащий взял индивидуальное обязательство, чтобы дух состязательности, здорового соперничества царил в бригадах, в цехах и на участках.
После уяснения целей и задач началась каждодневная, кропотливая работа по воплощению задуманного в жизнь. Не сразу появились ее результаты. Медленно, но уверенно производство набирало заданный ритм. Г. М. Хаютин, начальник металлургического производства П. И. Солнцев, начальники цехов провели большую подготовительную работу, чтобы вместо цветного литья и стальных отливок сложных конструкций начать освоение технологического процесса ковкого чугуна по небольшой номенклатуре, который в небольших артиллерийских системах раньше не применялся. Расширилась номенклатура стальных отливок для артиллерийских систем 61-К, 70-К, 52-М, осваивалось производство цельнолитого корпуса фугасных авиабомб, кокильное литье АО-25, снижался брак стального литья. Стали также применять силуминовое литье на отходах. Налаживался процесс производства деталей методом холодной и горячей штамповки. Начали организовывать термическое хозяйство.
Короче говоря, дело металлургов сдвинулось с места. И не только металлургов. Буквально во всех трудовых коллективах чувствовался трудовой подъем. Люди проявляли высокую исполнительность, большую ответственность, инициативу. В этом еще раз убеждает письмо Георгия Алексеевича Ларичева, полученное недавно мной. В 1940 году он окончил школу ФЗО при ленинградском заводе им. М. В. Фрунзе, получил специальность токаря-универсала 5-го разряда, был направлен в инструментальный цех, а в начале войны с первыми эшелонами эвакуирован на сибирский завод. Георгий Алексеевич пишет:
«Однажды на заводе сложилось трудное положение с обеспечением инструмента для выпуска минометов. Тот инструмент, который привезли из Ленинграда, пришел в негодность, а к изготовлению нового еще не приступили. И вот наш цех получил задание — срочно освоить и изготовить партию сферических шаровых разверток для разделки гнезда у опорной плиты. Точность изготовления шара была установлена в пределах 0,05 мм. Те высококвалифицированные рабочие, которые на «Арсенале» изготовляли такие развертки, остались в Ленинграде. Нас, пацанов, тогда не допускали к таким работам. Но я не раз видел, как это делается, хотя навыков в этом никаких не имел.
Как сейчас помню, вызывает начальник цеха старшего мастера, мастера, наладчика и меня к себе и требует в течение десяти дней изготовить 15 разверток. Выполнить задание поручили мне. Горд был высоким доверием, очень волновался. Вместе с товарищами изготовил простейшие приспособления. Работал круглые сутки. Поспишь на антресолях полтора-два часа и опять за станок. Часто появлялся наладчик, иногда он почему-то долго простаивал у меня за спиной. Думал контролирует, а оказалось (только потом узнал), что подстраховывал меня, чтобы я сам-то не попал в станок. Задание я выполнил в срок. В будущем мне еще не раз приходилось выполнять такие работы».
Мы тогда считали нормой такое отношение к делу. И только теперь, спустя годы, анализируя такие факты, во всем величии представляешь героический подвиг наших тружеников, ковавших оружие Победы.
Я уже отмечал, что не все шло гладко. Очень сдерживало работу завода снабжение. Недоставало металла, топлива, комплектующих изделий. И хотя заместитель директора по снабжению Павел Андреевич Образцов, что называется, разбивался в лепешку, положение не улучшалось. Он не раз обращался ко мне за помощью, говорил тихим голосом, но, как потом я убедился, его слушали и понимали все. Высокий, стройный, обаятельной наружности, Павел Андреевич отличался дисциплинированностью и оперативностью. Однако, что касается поставок металла, то и он был бессилен что-либо сделать.
И вдруг нам повезло. Как-то я спросил Образцова:
— Чей это металл штабелями лежит вдоль железной дороги?
— Эвакуированного паровозостроительного завода. Оборудование его размещается в поле и в колхозных конюшнях…
Поехал туда, разыскал директора. Им оказался Николай Семенович Чумычев. Кстати, наши судьбы не раз переплетались и в военные, и в послевоенные годы.
— Николай Семенович, почему не помогаешь соседям? — спросил его. — У тебя вон сколько металла любых профилей и марок. А у нас его не хватает для изготовления важных военных заказов.
— Меня никто не просил об этом, — ответил Чумычев. — И что вы делаете, я не знаю.
Пригласил Николая Семеновича на завод. Целый вечер ходили мы вместе по цехам, обо всем договорились. И благодаря помощи Чумычева наши рабочие продолжительное время не испытывали затруднений с металлом. Да и не только с металлом. И людьми помогал он, немало станков передал на наш завод. Обо всем этом, естественно, мы поставили в известность местные партийные и советские органы и получили от них поддержку.
Прилетев в этот город, я сразу установил контакты с руководителями местных партийных и советских организаций. Они часто бывали на заводе, вникали в его нужды, помогали чем могли. Я убедился: забота о нашем заводе была у них на первом плане.
Коллектив предприятия трудился напряженно. Почти ежедневно вместе с директором Яковом Абрамовичем Шифриным ходили мы по цехам и контролировали выполнение установленных графиков. Где необходимо, проводили планерки, совещания, беседы, а нередко и митинги. Не скрою, были и крутые разговоры. Отрадно, что все это сказывалось положительно на производстве всех видов вооружения.
Особое внимание уделялось в то время бригадам. Без преувеличения скажу, что именно тогда зарождались элементы широко распространенного бригадного подряда. Об этом рассказывал мне недавно бывший бригадир фронтовой молодежной бригады Виктор Семенович Кузин.
— За каждой бригадой в нашем цехе закреплялась определенная номенклатура деталей и узлов, — вспоминал он. — Член бригады должен был изучить все операции по изготовлению каждой детали на любом виде оборудования. Этим самым достигалась взаимозаменяемость. Тот или иной работник в любую минуту мог заменить своего товарища, по какой-либо причине не вышедшего на работу.
Более ритмично шел выпуск зенитных пушек, авиационных бомб и глубинных морских мин. Производство же 120-мм минометов вызвало беспокойство. Месячный план — 500 минометов — мог оказаться под угрозой срыва. Но прежде чем рассказать о мерах, принимавшихся для увеличения выпуска минометов, я хотел бы кратко сказать о том, как началось их производство.
Как известно, 120-мм полковой миномет конструкций Б. И. Шавырина принят на вооружение Красной Армии в 1938 году. Кстати, фашистская Германия не имела таких минометов и, только скопировав наш, приняла его на вооружение своей армии в 1943 году. К началу войны производство шло полным ходом. А когда гитлеровцы напали на Советский Союз, многие заводы пришлось эвакуировать на восток. Производство минометов было размещено на некоторых невоенных предприятиях Ленинграда. Большую помощь ленинградцам оказывала группа конструкторов под руководством Б. И. Шавырина.
В конце августа 1941 года Б. И. Шавырин и нарком вооружения Д. Ф. Устинов были приглашены в Кремль к И. В. Сталину и получили задачу — увеличить выпуск минометов, усовершенствовать и упростить их конструкцию. Главный конструктор и нарком вооружения заверили И. В. Сталина, что примут все меры для выполнения задания в самые сжатые сроки. Из осажденного Ленинграда в Москву вылетели конструктор института А. Г. Соколов и преподаватели Военно-механического института В. И. Лукандер и С. Б. Добринский, чтобы принять участие в усовершенствовании и упрощении оружия. Для подготовки производства минометов в Сибирь, на завод им. К. Е. Ворошилова, вылетела бригада представителей промышленности во главе с Р. А. Турковым.
В короткие сроки группа конструкторов под руководством Б. И. Шавырина переработала и упростила ствол миномета, казенник со стреляющим механизмом, двуногу, подъемно-поворотный механизм и амортизатор. Миномет не уступал по боевым качествам конструкции образца 1938 года. А новая техническая документация обеспечивала возможность на тех же станках увеличить выпуск минометов в 1,8 раза. При этом трудоемкость изготовления сокращалась на 44 процента, расход материалов — на 26 процентов,
