уменьшалось количество оснастки, инструмента и т. д.
«В целях сокращения времени, — отмечается в книге «Оружие Победы», — нарком вооружения Д. Ф. Устинов принял решение начать изготовление упрощенных 120-мм минометов сразу на серийном заводе, без предварительного изготовления опытных образцов, а затем, параллельно с изготовлением серии, проводить испытания этих минометов на полигоне. Это был первый случай в практике Наркомата вооружения, когда только что разработанные чертежи непосредственно передавались в серийное производство»[5].
Работавший в ту пору заместителем начальника сборочного цеха Михаил Петрович Деев рассказывал мне о том, как готовились на заводе к выполнению этого задания. Здесь необходимо объяснить, что завод и раньше выпускал 120-мм минометы. Но теперь пришлось налаживать производство минометов упрощенной конструкции.
— Установили дополнительное оборудование, в том числе слесарные верстаки с ящиками для инструмента, два сверловочных станка, наждачное точило, оборудовали еще два электросварочных поста, — говорил М. П. Деев. — Бригада слесарей-сборщиков была небольшой, но каждый работник был, что называется, на вес золота. Тон задавали ленинградцы Николаев, Рябинин, Уткин, Кирсанов, Богданов, Иванов, Тимофеев, Рохкин, братья Алексей и Александр Зиновьевы, их отец. Жаль, запамятовал его имя и отчество, знаю только, что работал он маляром. В наш коллектив хорошо вписались сибиряки — «дядя Саша» Солдатов, который работал на шабровке контрольных площадок, и совсем еще пацанята Петя Лукин и Вася Иванов. Они быстро освоили производство и трудились наравне со взрослыми.
И вот наступило время, когда с механического цеха стали поступать к нам детали на сборку минометов. Мы к этому уже были готовы: технологию сборки откорректировали, слесарей расставили по своим местам, где можно, создали бригады.
Действительно, выпуск минометов начался без особых сбоев. Начальник минометного производства Г. И. Старцев четко координировал работу механических и сборочного цехов. В последующие месяцы производство этого оружия увеличивалось. Но вот закавыка. Минометы принимались только ОТК завода. Военный представитель от окончательной приемки отказался. Вот что значит начинать серийное производство без опытных образцов. Переговоры шли на самом высоком уровне, а дело не сдвигалось с места. Количество выпущенной продукции росло, но на фронт она, увы, не отправлялась.
Тогда было решено провести испытание минометов на месте. М. П. Деев рассказывал об этом так:
— Мне приказали подготовить один миномет для контрольных испытаний. Подготовка шла в присутствии военного представителя и работников ОТК. Была создана комиссия, в которую вошли директор завода, его помощник по качеству, главный инженер, главный конструктор и его заместитель, представители партийных и советских органов. Поскольку полигона при заводе не было, выехали в тайгу, километров за десять, оборудовали там площадку для опорной плиты и приступили к испытанию. И вот сделан первый выстрел, за ним второй, третий. Словом, все прошло отлично. Срочно оформили документы, в которых были зафиксированы результаты испытаний, и вместе с образцом отправили самолетом в Москву на государственные испытания. Москва подтвердила наши выводы. Было дано указание о немедленной отправке минометов на фронт. На следующий день мы затащили со двора в цех 200 минометов, привели их в порядок и представили военпреду. Тот разобрал несколько штук, проверил их по всем параметрам и дал добро на отправку. На второй день было подготовлено к отправке на фронт еще 300 минометов. Видели бы вы, как это событие воодушевило коллектив, все почувствовали большой подъем, стремились трудиться по- ударному…
Производство минометов пошло полным ходом. В апреле завод выполнил план — выдал 500 минометов. Особо отличившиеся рабочие, инженерно-технические работники (всего 13 человек) были награждены орденами. Среди них заместитель начальника цеха М. П. Деев, начальник технического бюро Б. В. Блохин, слесарь-сборщик П. Я. Уткин, токари В. Паничкин, В. Мухин и другие.
Увеличился выпуск 37-мм зенитных пушек, морских глубинных мин и фугасных авиабомб. Вот несколько цифр. Если в первом квартале ежемесячно сдавалось по 121 пушке, то в апреле — 285! Более ритмично, организованно, но не менее напряженно пошла работа и в мае. План этого месяца был выполнен полностью. Это дало возможность больше уделять внимания контролю за наращиванием энергетических, металлургических мощностей, вводу в строй жилищных объектов.
Мысленно подводя итоги двухмесячной командировки, я отдавал себе отчет в том, что сделаны только первые шаги, что это лишь начало большой и сложной работы по организации производства вооружения на таком большом и сложном заводе, каким являлся объединенный завод им. К. Е. Ворошилова.
В конце июня по распоряжению Д. Ф. Устинова я возвращался в Москву. Прощались тепло и сердечно. Но расставание всегда грустью отдается в сердце. Ведь сроднился с руководством, коллективом предприятия, приобрел здесь много друзей. Тогда я и в мыслях не мог предположить, что скоро вернусь сюда, чтобы продолжить совместно начатое дело.
Встреча с молодостью
Возвратившись в Москву, я доложил паркому вооружения Д. Ф. Устинову о выполнении задания ГКО. Подробно рассказал ему об обстановке на сибирском заводе, о том, что делается и что еще надо сделать для создания собственной металлургической и энергетической баз, для улучшения жилищных и бытовых условий рабочих и инженерно-технического состава. Дмитрий Федорович слушал внимательно, делал пометки в блокноте. А когда я закончил, нарком сказал, что одобряет проделанную мной и Г. М. Хаютиным работу и тут же сообщил о распоряжении заместителя Председателя СНК СССР направить меня в Ленинград, на заводы Народного комиссариата вооружения для выполнения специального задания ГКО.
— Необходимые документы уже подготовлены, — сказал Д. Ф. Устинов и вручил мне подписанное им 1 июля 1942 года удостоверение.
Этот документ хранится у меня до сих пор. В нем говорилось, что предъявитель документа по распоряжению заместителя Председателя СНК СССР командируется в Ленинград на заводы НКВ и уполномочен наркомом обеспечить выполнение специального задания ГКО.
Дмитрий Федорович рассказал о цели моей поездки в Ленинград. Суть нового задания, подчеркнул он, состоит в том, чтобы отобрать, демонтировать и переправить через Ладожское озеро в Сибирь и на Урал несколько тысяч единиц металлообрабатывающего, кузнечно-прессового и другого оборудования — для расширения действующих и создания новых заводов по выпуску вооружения. Предстояло также восстановить по возможности здоровье высококвалифицированных рабочих и инженерно-технических работников и эвакуировать их с семьями на уральские и сибирские заводы. Ставилась задача на месте оказать помощь директорам предприятий НКВ в обеспечении выпуска и ремонта вооружения для Ленинградского фронта.
Об обстановке в осажденном Ленинграде я знал только понаслышке. Но, несмотря на это, сразу понял: задание нелегкое. Утешало то, что ехал не один. Вместе со мной направлялся начальник оптического главка Александр Евгеньевич Добровольский, которого я хорошо знал по совместной работе в наркомате.
— Вам и Добровольскому, — сказал на прощанье Д. Ф. Устинов, — надо подобрать себе помощников. Здесь предоставляется полная инициатива. Берите, кого сочтете нужным. Учитывая важность задания, по моей просьбе правительство выделило в ваше распоряжение необходимое количество высококалорийных продуктов питания. Начальнику ГлавУРСа Брейво я дал указание получить эти продукты и позаботиться об их упаковке. Продукты возьмете с собой. Желаю удачи.
Сразу же я встретился с А. Е. Добровольским. Обсудили с ним все вопросы, которые предстояло решать. Себе в помощники он брал директора подмосковного завода Владимира Александровича Колычева. Я же свой выбор остановил на работнике главка Константине Порфирьевиче Дорошкевиче. Он был моим старым товарищем. Вместе мы долгие годы проработали в Главном военно-мобилизационном управлении Народного комиссариата тяжелой промышленности СССР. На него я мог положиться в полной мере.
