Дарла смещала свои локтевые суставы. Только при замедленном прокручивании можно было что-нибудь заметить. А в конце она даже ухитрилась поймать пляжный мяч. Чарли Уиб был искренне рад, так искренне, что ему даже не понадобились глицериновые слезы.
Они прокручивали на телеэкране пленку № 800 в течение полных пяти минут вслед за лицедейством Дарлы. В тот вечер, когда Чарли Уиб узнал, позвонив в банк, окончательные цифры, он тотчас же набрал домашний номер дьякона Джонсона.
– Догадайся, Иззи, какая получилась цифра.
– Право, не знаю. Миллион?
Уиб хихикнул и сказал:
– Попробуй еще, парень.
Дьякон Джонсон был слишком усталым, чтобы пытаться догадаться.
– Не знаю, Чарльз, – сказал он.
– А как четыре миллиона, по вкусу тебе? – ликовал, преподобный Уиб.
Дьякон был изумлен:
– Черт побери!
– Это уж точно, – отозвался Чарли Уиб. – И как ты думаешь, о чем помышляю я?
Томас Керл получал огромное удовольствие, живя в Гранд Отеле, его раздосадовало, что придется уезжать так внезапно. Однажды утром, когда он ел яйца «Бенедикт», сидя в ванне, утопленной в полу, он был обеспокоен странным и раздражающим телефонным звонком. Томас Керл догадался по скрежущему звуку, что это был звонок издалека, а голос не принадлежал ни Деннису Голту, ни его дяде Шоуну, а они были единственными людьми, знавшими, где его искать. Голос, как показалось Томасу Керлу, мог принадлежать ниггеру, но Керл не мог быть в этом уверен. Кто бы там ни был, но он назвал его по имени, поэтому Керл немедленно повесил трубку и решил выехать из отеля. Его обеспокоило, что голос, который, как он подозревал, мог принадлежать негру, в то же время мог оказаться голосом этого сумасшедшего, друга Декера, гориллы Скинка, для которого было бы плевым делом вломиться в дорогие апартаменты в отеле и утопить кого-нибудь в ванне.
Томас Керл снял комнату поскромнее в аэропорту Марриотт и проявил хитроумие, записавшись там под именем «Хуан Гомес», что, по его мнению, было майамским эквивалентом имени Джон Смит. Тот факт, что Томас Керл ни капли не походил на испанца, разве что вызвало изумление у клерка по имени Розарио, который недоуменно поднял бровь.
В тот вечер, съев бифштекс в своем номере, Томас Керл отправился в город. Адрес Р. Дж. Декера был в телефонной книге, и задача была лишь в том, чтобы найти приличную карту округа Дейд.
Дорога «Пальметто-Экспресс», решил Томас Керл, была самой худшей в Новом Орлеане, даже хуже дороги 4 в Орландо. Томас Керл всегда считал себя хорошим шофером и соображал он быстро, но «Пальметто» поколебала его уверенность в себе. У него возникло ощущение, будто он находится посередине дороги, а с двух сторон с воплями проносятся розовые «Порше». Томас слышал рассказы о бесшабашных лихачах из Майами, а теперь, возвратившись домой, он смог бы сказать свое веское слово о том, что это чистая правда. Они мчались так быстро, что нельзя было даже успеть погрозить им пальцем.
Он был счастлив, когда нашел возможность съехать с этой дороги на обычную с сигнальными огнями, регулирующими движение транспорта. Трейлерный парк был в конце тупика. Томас Керл медленно объехал его, пока не нашел почтовый ящик, предназначенный обслуживать подвижный дом Р. Дж. Декера. Огни были выключены, трейлер производил впечатление пустого, и Томас Керл знал, что так оно и было. Старый серый «Додж» или «Плимут» осел на гравиевой дорожке. Задние шины были спущены – было такое впечатление, что машиной давно не пользовались.
Керл припарковал свою позади нее и выключил фары. Он вытащил из-под переднего сиденья шестнадцатидюймовую отвертку с плоским концом. Нельзя было сказать о нем, что он величайший взломщик века, но основы ремесла были ему знакомы, включая и тот факт, что трейлеры обычно не сулили больших сложностей.
Золотым правилом ремесла взломщиков было следующее: никогда не бери с собой на дело оружие, оставляй его в машине, если не хочешь, чтобы к твоему сроку в тюрьме добавили лишнюю пятерку.
У Томаса Керла появились некоторые сомнения в отношении этого правила после того, как он вставил отвертку в заднюю дверь Декера. Соседский бульдог весом в шестьдесят пять фунтов прибежал рысью расследовать, в чем дело. Когда собака обнажила клыки и издала переливчатое рычанье, Томас Керл не мог не подумать о том, как славно было бы сейчас держать в руке дробовик или пистолет, которые, к сожалению, были заперты в багажнике его машины.
Бульдогу необходим разбег перед прыжком, поэтому он приземлился на спину Томаса Керла с максимальной силой, ударившись об алюминиевую стенку, от чего сила удара несколько ослабла, но равновесие все же сохранил. Собака осела у его ног и яростно зарычала. Животное казалось искренне удивленным, что не удалось опрокинуть жертву, но Томас Керл был мускулистым и крепким парнем, и его центр тяжести был расположен низко.
Когда собака прыгнула снова, Томас Керл отпрянул и попытался прикрыть лицо правой рукой, в которую животное вонзило желтые клыки. Сначала Керл не почувствовал боли, только невероятный напор. Он уставился на собаку и не мог поверить своим глазам. Выпучив глаза, осатаневшее животное с бледной пастью, запачканной кровью Керла, вертелось и крутилось, вися на его руке: казалось, оно пыталось сорвать плоть с костей Томаса Керла.
Керл проглотил свой крик. Левой рукой он лихорадочно нащупывал отвертку, все еще закрепленную в дверном косяке. Он нашел ее, крякнул, выдергивая, и поднял, крепко зажимая в левом кулаке.
Собрав все свои силы, Томас Керл поднял руку до высоты головы, так что бульдог, висевший на руке, оказался на уровне его глаз, извиваясь и пуская пену. Одним резким взмахом руки с отверткой Томас Керл вспорол животному брюхо и выпустил кишки. Его бешеные глаза тотчас же потускнели, а ноги перестали молотить воздух, но мощные челюсти все еще крепко держали толстую руку Керла. Шли минуты, а Керл стоял неподвижно, ожидая, когда мускулы животного расслабятся. Даже, когда его кишки выпали на холодную дверную ступеньку, дымясь в ночном воздухе, челюсти собаки не разжались.
Томас Керл боролся с волнами тошноты. Отвертка выскользнула из его здоровой руки и загудела,
