«Ремингтоном».
Эдди высунул голову из окна машины и сказал очень вежливо:
– Могу я вас спросить, что вы собираетесь сделать с этим большим красивым окунем?
– Я собираюсь его выпустить, – сказал человек, – примерно через пять минут.
Он не сказал где, не сказал, с какой стороны шва.
Эдди знал, что не стоит испытывать судьбу, знал, что должен удирать от этого психа во все лопатки, но не мог этого сделать. Рыболов в нем должен был добиться ответа:
– А сколько она весит?
– Ровно двадцать девять.
– Вот те на! – Эдди Сперлинг часто задышал.
– А теперь проваливай, – сказал стрелок. – И удачи на турнире.
После того, как Эдди уехал, Скинк вытянул большую рыбу из пруда. Он повесил клетку на плечо на манер ярма и понес через плотину к Озерам. Он поставил ее снова в воду и начал обыскивать берега, пока наконец не нашел две пустых банки из-под пива, служившие отметкой места, где Джим ТаЙл и Эл Гарсия затопили кучу веток и валежника. Скинк еще раз вытянул клетку и поставил в секретное место. На этот раз он вынул окуня, отметил направление к полузатопленному завалу из веток и нежно подтолкнул туда своего питомца.
Рыба плеснула, замутила воду и исчезла.
– Увидимся сегодня вечером, – сказал Скинк. – А потом поедем домой.
С винтовкой в руке он простоял на дамбе два часа, наблюдая, как начинает бледнеть ночь. На стороне Эверглейдса закричала цапля, начали ссориться дрозды-белобровики в камышах. Но другая сторона дамбы оставалась молчаливой и безжизненной. Скинк ждал, появится ли что-нибудь в Озере номер семь – черепаха, сарган, хоть что-нибудь. Он ждал долго. Потом, глубоко обеспокоенный, он устало двинулся вниз по дамбе туда, где оставил свой грузовик.
В этот самый момент Р. Дж. Декер припарковал свою машину за рядами трейлеров, в которых жили строители на Озерах. Рассвет был лучшим временем, чтобы двинуться в путь, потому что в этот час большая часть нанятых полицейских спала или трепалась и сплетничала, ожидая окончания смены. Декер заметил только одного охранника в форме, круглого и цветущего парня, который появился из трейлера, задержался ненадолго, чтобы облегчиться, и снова закрыл дверь.
Декер еще раз проверил камеру. Это была «Минолта Макскум», крепкая, трйдцатипятимиллиметровая. Он купил ее на распродаже в Уэст Палм Бич со скидкой. В этом магазине принимали кредитные карточки. Декер подумал, что «Кодак» или «Шур-Шот» могли бы сработать так же хорошо, но он слишком торопился. Он открыл аппарат и проверил механизм заряжения пленки. То же самое он сделал с блоком привода мотора.
Удовлетворенный, Декер прикрыл линзы колпачком, закрыл камеру и спрятал ее в отделение для перчаток машины Эла Гарсия. Потом он достал из багажника кусачки и проскользнул к сараю с запчастями, где принялся за работу с подвесным замком.
Начало мемориального турнира имени Дики Локхарта было назначено на шесть тридцать, но рыболовы прибыли очень рано, чтобы спустить лодки на воду, проверить оборудование и воспользоваться даровым угощением.
Рыболовы знали, кто бы ни выиграл в этом турнире, он, вполне возможно, не сможет никогда больше опустить в воду удочку не из-за колоссальной премии, но из-за того, что отпадет необходимость рекламировать продукцию спонсоров. Наживка на окуня, которая обеспечит получение главного приза в турнире Локхарта, вне всякого сомнения будет самой модной наживкой, по крайней мере, в течение года в лавках, торгующих приманкой для ловли рыбы в пресной воде. Во всем этом не было никакой логики, потому что окунь жрет что попало (включая собственную молодь), но компании, производящие снасти, делали все возможное, чтобы подстегнуть психоз, связанный с приобретением наживки. До начала турнира, до того, как выстрелом будет подан сигнал к старту лодок, они завалили соревнующихся даровыми блоками, зажимами, обтекателями, а также резиновыми червями, разложенными в гигантских пластиковых корытах, как какая-то адская пурпурная паста.
Утро было ясным и прохладным. Поговаривали, что к полудню может быть восемьдесят градусов. Матроны из Первой Церкви Пятидесятницы Освобождающего Искупления раздавали библейские брошюры и горячие бисквиты и кофе, хотя многие участники соревнований были слишком возбуждены, чтобы есть или молиться.
Ровно в шесть часов Роллс-Ройс «Корниш» цвета бургундского вина подъехал к причалу номер один Озер Ланкеров. Из него вышли Деннис и Лэни Голт. На Лэни был красный жакет, обтягивающие брюки из грубой бумажной ткани «Гор-Текс» и черные сапоги для верховой езды. Она наслаждалась вызываемым ею восхищением других участников соревнований, которые не сводили с нее глаз и с энтузиазмом грызли горячие рогалики, доставая их из мешка. С видом высочайшего превосходства Деннис Голт отцепил от трейлера свою сверкающую семнадцатифутовую лодку «Рейнджер» и спустил на воду. Он начал методично укладывать свои удочки одну за другой, затем коробку с необходимыми инструментами и наконец огромный ящик с рыболовными снастями. Усаживаясь в кабину лодки, он провелил показания приборов – температуру воды, размещение груза, показатели тахометра, горючего, батарей, давления бензина, нажал на кнопку своего звукового искателя рыбы, и на экране зажглись и замигали ярко-зеленые буквы – доброе утро! Большой подвесной мотор «Джонсон» поддался сразу же и включился, мурлыкая, как тигренок. Пока мотор нагревался, Деннис Голт стоял у руля и небрежно разглаживал складки своего небесно-голубого спортивного костюма. Он брызнул струей Миндекса на стекла своих японских янтарных очков «Поляроид» и протер их темно-синим платком. Затем надел свой жилет с монограммой и сунул в карман флакон «Счастливой Железы» в пять унций. По традициям окунеловов он повернул свою кепку так, что козырек оказался сзади, потому что при скорости в пятьдесят миль в час ветер сорвал бы ее. Деннис Голт был готов к тому, что, как и всегда, послышатся замечания по поводу Роллс-Ройса и того, какой напыщенный и самодовольный осел его владелец, но на этот раз другие окунеловы оставили его в покое. Собственно говоря, Голт был так погружен в свой предтурнирный ритуал, что чуть не пропустил необычное зрелище.
Оно началось появлением на восточной стороне неба проблеска света величиной с булавочную головку. Свет распространялся быстрее, чем от восхода солнца. Он был пульсирующим и странным. Окунеловы сгрудились у причала, чтобы посмотреть, что это такое. Они предполагали, что большие компании, производящие наживку, решили запустить новую рекламу, и придумали для этого трюк.
