– Шутишь?
Скинк просиял. Коричневый комок сосиски застрял между его передних зубов.
– Лодка, которую я взял, принадлежала Оззи Ранделлу, – сказал он. – Тупой кретин оставил ключи зажигания и карту на пульте управления.
– Карту глубин озера Морепа, – догадался Декер, – с помеченными местами.
– Помеченными так ясно, что лучше и не бывает, – сказал Скинк. – Цветным карандашом, как раз для Оззи.
В этом был смысл. В то время, как Дики Локхарт праздновал победу, Ранделлы могли улизнуть на озеро, чтобы убрать улики. Дики был такой дешевкой, что, вероятно, снова и снова использовал одни и те же ловушки.
– Та рыба, которая принесла ему выигрыш, была флоридской, – сказал Скинк. – Возможно, ее привезли на грузовике с озера Джексон или, может быть, Родман. На этой грязной дыре Морепа никогда не бывало такого прекрасного окуня, можешь пари держать на свою задницу...
– А что ты делал потом, когда нашел ловушки?
Скинк положил вилку.
– Включил мотор на лодке Оззи и поплыл к берегу.
– А потом?
– Потом выключил, и вот он я.
Вошли двое полицейских ковбойской походкой и заняли кабину. Полицейские постоянно толклись у Денни, но от их присутствия Декер нервничал. Они не спускали глаз со Скинка – взгляды их были жесткими – и Декер догадался, что им страсть как хочется найти повод для перебранки и проверки документов. Он положил на стол десять долларов и направился к машине, Скинк зашаркал следом, рассовывая оставшиеся несколько печений по карманам дождевика.
Как только они оказались снова на бульваре, Декер заметил в заднее стекло еще одну патрульную машину. Она следовала на небольшом расстоянии от них. Декер мог из этого заключить, что Эл Гарсия уже поставил своих в известность. Когда синие огни полицейской машины приблизились, Декер покорно затормозил.
– Черт, – сказал Скинк.
Декер дождался, когда оба полицейских вышли из машины, нажал на акселератор и рванул вперед.
– Иногда мне нравится твой стиль, – сказал Скинк.
Декер рассчитал, что у него есть в запасе три минуты.
– Я собираюсь свернуть на Тридцать шестую улицу, – сказал он, – и, когда нажму на тормоза, ты выйдешь.
– Почему? – спокойно спросил Скинк.
Декер заставил старый «Плимут» перейти за пределы доступной ему от природы скорости и маневренности. Был один из тех вечеров на бульваре, когда ни одна из машин – будь то «Кадиллак» или старая развалюха – не делали более тридцати миль. Декер мчался так, что на асфальте оставались отпечатки его шин и не останавливался на красный свет. Он видел, что их никто не преследует, но не сомневался, что скоро полицейские запросят по радио подкрепление.
– Тебе бы следовало попробовать другую дорогу, – предложил Скинк.
– От тебя большая помощь, – сказал Декер, наблюдая за появившимся впереди автобусом. Он повернул направо на Тридцать пятую улицу и затормозил так резко, что почувствовал запах перегретого металла.
– Выходи, – сказал он Скинку.
– Ты спятил?
– Выходи!
– Ты выходи, – сказал Скинк, – они, черт возьми, тупица, за тобой гонятся.
Нетерпеливо Декер выключил двигатель.
– Послушай, все, что они могут поставить мне в вину, это разбойное нападение, а потом сопротивление полиции. В то время, как тебя они будут разыскивать за убийство первой степени, если сопоставят все факты.
Скрипнув пластиком, Скинк повернулся на сиденье:
– Какого черта ты мелешь?
– Я говорю о Дики Локхарте.
Скинк хихикнул:
– Ты думаешь, я его убил?
– Да, мне это пришло в голову.
Скинк снова засмеялся и ударил по приборной доске. Он находил это все забавным. Он гудел, завывал, брыкался, и все, что Декер мечтал сделать, – это выпихнуть его из машины и уехать.
– Так ты действительно не знаешь, что случилось, не знаешь? – спросил Скинк, отсмеявшись.
Декер выключил фары и сжался на водительском месте. Он был настоящим неврастеником, и буквально
