– Здесь бывают ураганы, – просто сказал он.
Бонни решила, что ему нужно знать мнение стороннего наблюдателя.
– Люди приезжают сюда, потому что думают: здесь лучше, чем там, где они были. Они верят открыткам. И знаете что? Для многих здесь действительно лучше, чем там, откуда они приехали – с Лонг- Айленда, из Де-Мойна или Гаваны. Жизнь здесь ярче, поэтому стоит рискнуть. Даже если бывают ураганы.
Губернатор оглядел детскую здоровым глазом и проговорил:
– Нагадишь Матери-Природе, и она ответит тем же.
– Люди мечтают, только и всего. Как поселенцы на Диком Западе.
– Дитя!…
– Что? – возмутилась Бонни.
– Что еще заселять-то? – Сцинк снова опустил голову на подоконник. Бонни потянула его за рукав:
– Я хочу, чтобы вы мне показали то, что показывали Максу. Дикую природу.
– Зачем? – хмыкнул губернатор. – Твоего мужа она явно не впечатлила.
– Я другая.
– Очень бы хотелось надеяться.
– Покажете? Пожалуйста.
И снова нет ответа. Хоть бы Августин скорее вернулся. Бонни посмотрела на дом с припаркованным черным джипом и вспомнила, что они видели там за долгое жаркое утро.
Через полчаса после старика подъехало такси. Из дома выскочила рыжая женщина в обтягивающем ярком платье и туфлях на обалденных шпильках. Августин и Бонни пришли к мнению, что это, похоже, проститутка. Женщина втиснулась на заднее сиденье, а Сцинк заметил, что из ее бесстыдных чулок вышел бы отличный невод для кефали.
Чуть позже перед домом остановился «таурус» цвета морской волны. Губернатор сказал, что машина из проката – только прокатные агентства покупают автомобили такого оттенка.
Из машины вышли двое мужчин, оба – с нормальными челюстями. Один – помоложе, ухоженный блондин в очках, с коричневым портфелем. Другой – постарше, осанистее, с коротко стриженными темными волосами – держал в руках планшет с зажимом. Начальственная выправка выдавала в нем бывшего военного, по предположению Сцинка – сержанта. Мужчины оставались в доме долго. Наконец вышел один старший. Он сел за руль, не закрывая дверцу, и стал что-то записывать. Вскоре из-за угла дома со стороны заднего двора появился второй мужчина с портфелем, и оба уехали.
Визитеры не походили на отчаянных головорезов, но Сцинк сказал, что в Майами ни в чем нельзя быть уверенным. Августин понял намек и отправился к пикапу за оружием.
И вот теперь губернатор положил голову на подоконник и что-то напевал. Бонни спросила, как называется песня.
– «Мечта номер девять», – ответил Сцинк.
– Не знаю такой.
Бонни хотелось больше услышать о его жизни – чтобы он открылся и рассказал самые потрясающие, завораживающие истории.
– Спойте мне, – попросила она.
– В следующий раз.
Сцинк показал на другую сторону улицы – из дома вышли мужчина и женщина.
– Что это они делают? – уставилась на них Бонни.
Губернатор поспешно поднялся.
– Пошли, дитя, – сказал он.
Программа Салли Джесси закончилась, и Щелкунчик сделал пару телефонных звонков. Эди так и не поняла, что он там улаживал. Видимо, шевелил мозгами, как поступить со стариком, чтобы избежать убийства.
– Помоги-ка, – сказал он и стал обрывать с карнизов шторы – бордельно-розовые, тяжелые от дождевой воды. Потом они с Эди кое-как расстелили гардины на полу и завернули в них Левона Стихлера.
Получилось что-то похожее на огромный клубничный рогалик.
– Он не задохнется? – спросила Эди.
Щелкунчик сунул кулаком в розовый сверуок:
– Эй, засранец! Воздух есть?
Старик ответил выразительным стоном из-под кляпа.
– Нормально, – сказал Щелкунчик. – Потащили в джип.
Ноша оказалась нелегкой. Щелкунчик ухватился за толстый конец свертка, но каждый шаг отдавался болью в раздробленном колене. Пока выбрались на улицу, старика несколько раз уронили. При этом измученный Щелкунчик сыпал отборной бранью и на одной ноге отплясывал вокруг розового свертка мучительную джигу. Эди открыла заднюю дверцу джипа, и они как-то умудрились свалить Стихлера в багажный отсек.
Щелкунчик прислонился к бамперу, пережидая, пока утихнет жгучая боль в ноге, и тут увидел высокого незнакомца в хаки. Человек вышел из покинутого дома на другой стороне улицы. Его длинные нечесаные космы походили на прихваченную морозцем пеньку. Поначалу Щелкунчик принял человека за бомжа – вьетнамского ветерана или полоумного неудачника, что обитают под виадуками. Но для бродяги мужик шел слишком целеустремленно. Он выглядел не голодным, крепким и серьезно настроенным. Ярдах в десяти за ним поспешала приличного вида девушка.
– Вот черт! – Эди захлопнула дверцу джипа и велела Щелкунчику помалкивать; говорить будет она.
Незнакомец приблизился, и Щелкунчик встал на обе ноги. От боли в разбитом колене он скрежетнул плохо сходящимися зубами. Рука его скользнула за борт пиджака.
– Просим прощения, – сказал незнакомец.
Девушка остановилась у него за спиной, заметно нервничая.
– Вы заблудились? – приветливо спросила Эди.
Незнакомец широко улыбнулся, обнажив потрясающие зубы кинозвезды. Щелкунчик напрягся – это не бомж.
– Какой отличный вопрос! – ответил человек и повернулся к Щелкунчику. – Сэр, у нас с вами есть что-то общее.
– Ты чё буровишь? – нахмурился Щелкунчик.
– Взгляните. – Незнакомец спокойно выковырнул у себя глаз, похожий на отполированный самоцвет, и протянул Щелкунчику. Бандита качнуло, и он ухватился за машину. Скукоженная глазница человека угнетала сильнее блестящего протеза.
– Стекляшка, – сказал незнакомец. – Легкий недостаток, вроде вашей челюсти. Но мы оба не дружим с зеркалом, нет?
– У меня тут без проблем, – ответил Щелкунчик, стараясь не смотреть в лицо человеку. – Ты проповедник, что ли?
Вмешалась Эди Марш:
– Мистер, не хочу показаться невежливой, но нам пора ехать. У нас деловая встреча в городе.
Человек обладал неуловимым зловещим обаянием – в нем угадывался взбалмошный и опасный ум, и Эди встревожилась. Казалось, он с удовольствием нарывается на драку. Не похоже, что симпатичная, робкая и культурная девушка – его подруга. Может, она его пленница?
Высокий незнакомец запрокинул голову и ловко вставил стеклянный глаз. Проморгался и сказал:
– Ладно, ребятки. Давайте-ка заглянем в ваш навороченный джип.
Щелкунчик выхватил револьвер и, приставив к пуговице на широкой груди человека, рявкнул:
– Залазь!
Незнакомец опять ухмыльнулся: – Мы уж боялись, что вы не пригласите. Девушка вцепилась в его
