А затем запускает руку в свою сумку. – Хочешь на дикость посмотреть?
– Ты опять за свое? – Мои лекции на тему неприкосновенности частной жизни явно не произвели на Карлу никакого впечатления.
– Брось, Джек. – Карла озорно разворачивает фотографии веером в руке, точно карты. Мне хватает и одного взгляда.
– Тебя могут за это уволить, – нерешительно бормочу я.
Карла и ее коллеги с минимальным окладом устроили в супермаркете клуб поклонников частной эротической фотографии. Если снимки незаурядны, они тайком делают копии и обмениваются друг с другом. Сегодняшняя подборка отображает голую упитанную парочку, тенор-саксофон и джек-рассел-терьера в женской шляпке. Карла замечает мою гримасу отвращения:
– Послушай, если бы они не хотели, чтобы кто-то видел эти снимки, они не стали бы сдавать их в печать, правда? Кем бы они ни были, я уверена, они секут фишку. Думаю, они рассчитывают, что мы будем разглядывать.
Я отталкиваю снимки прочь и обещаю ничего не говорить ее матери.
– Да ладно тебе, Черный Джек. Это настоящая жизнь. Тебя такое не заставляет задуматься о роде людском?
– На самом деле такое вгоняет меня в депрессию. Эти извращенцы получают больше удовольствия от жизни, чем я.
– Даже собачка довольна, – отмечает Карла, проглядывая фотографии. – Кстати, кто зарядил тебе в морду? Похоже, какая-то девица.
– Ага. Моя начальница.
Карла качает головой и смеется:
– Ты неподражаем, Джек.
– Скажи, с кем твоя мать ездила в Англию.
– Тебе не стоит вникать. – А ведь могла бы и грубее ответить.
– Да что-то не получается. И это очень прискорбный факт.
– Ну ладно. – Карла убирает выкраденное портфолио терьера обратно в сумку. – Сказать тебе правду или соврать? Я должна знать, кого ты вынесешь.
– Врача, адвоката и университетского профессора – если у последнего нет публикаций.
– То есть любого, кроме писателя.
– Короче говоря, да, – соглашаюсь я.
Карла смотрит на меня с сочувствием; и я снова вижу перед собой глаза Анны.
– Значит, мне придется солгать, Джек, – говорит она.
– Ты шутишь. Она ездила в Лондон с
Карла кивает.
– Он журналист? – содрогаюсь я.
– Не-а.
– Что он пишет? Стихи? Прозу? Пьесы?
– Прозу, – отвечает Карла.
– С ума сойти. Я о нем слышал?
– Может статься.
– Не называй мне его имени.
– Об этом не беспокойся, – говорит Карла.
– И ради бога, не говори матери, что я спрашивал.
– Джек, они собираются пожениться.
Я даже не вздрогнул.
– Дай еще раз взглянуть на фотки.
– Мне пора возвращаться на работу, – говорит Карла.
Я покупаю ей молочный коктейль «мокко» и провожаю до ее закутка. Она гладит меня по щеке и признается, что ей жаль, что она сообщила мне эту новость. Она решила, я должен знать правду, на тот случай, если решу снова звонить Анне и выставлять себя идиотом.
– Сколько лет этому писаке? – невинно интересуюсь я.
– Сорок четыре.
– Ха!
– Что «ха!»? – переспрашивает Карла. – Что плохого в сорока четырех?
– Не важно, – отвечаю я, а сам думаю: «Роберт Луис Стивенсон».
