не из-за того, что она вышла замуж за Роджера, чудаковатого военного летчика. Скорее из-за того, что мать начала замечать (и к тому же часто по этому поводу высказываться), что сын не смог перерасти самые несносные черты своей юности. В ее списке фигурировала лень, привычка мастурбировать, глубоко укоренившийся недостаток честолюбия и рефлекторное отвращение к правдивости. Чаз отказался признать правоту ее обвинений и вместо этого ехидничал, что недальновидно выслушивать карьерные консультации от старшего кассира из «Таргет». Когда он получил докторскую степень в Дьюке, мать со слезами извинилась, что сомневалась в нем. Он пафосно ее простил, но на самом деле ее мнение не могло ни ранить его, ни согреть. Время от времени он радовал ее телефонным звонком, но то был акт милосердия в чистом виде. Мать сбивчиво и долго вещала, как она им гордится, как прекрасно, что ее единственный сын использует свои блестящие научные познания ради спасения Эверглейдс от уничтожения. Жалкие речи либеральной зануды. Мать обожала Джои – еще одна причина, по которой Чаз вовсе не жаждал с ней разговаривать.
– Чудеса случаются, – продолжала его мать. – Мы с Роджером молимся о ней каждый вечер.
Чаз вздохнул:
– Джои больше нет, мам. Ее никогда не найдут.
– Как думаешь, может, тебе сходить к медиуму?
– Нет. Как думаешь, может, тебе сходить к психиатру? – Чаз швырнул трубку. – Идиотка, – пробормотал он.
– Так с ма не разговаривают. – Тул возвышался в дверях, словно штабель кирпичей.
Чаз сдуру посоветовал ему не лезть не в свое дело, после чего Тул без особых усилий схватил Чаза и швырнул об стену. Чаз был склонен остаток утра провести рыдающей грудой на полу, но Тул схватил его за волосы и поставил на ноги.
– Ты немедленно ей перезвонишь, – сказал он и сунул телефонную трубку в вялую руку Чаза. – Позвони ей и извинись. А не то я наступлю тебе на яйца.
Оклемавшись, Чаз тут же позвонил матери и извинился за грубость. Тяжко, зато далеко не так болезненно, как альтернативный вариант.
– Все в порядке, Чарльз, мы понимаем, – уверила его мать. – У тебя сейчас такой сильный стресс.
– Ты даже не представляешь, – сказал он.
– Не хочешь попробовать настойку зверобоя? По-моему, Роджера она успокаивает.
– До свидания, мам. – Чаз осторожно дал отбой. Тул оттащил его на кухню и усадил на стул.
– Ты где вчера шлялся, док? – спросил он.
– Встречался с другом.
Чаз собирался с духом, чтобы сказать Тулу правду: мол, он пошел и хладнокровно, расчетливо совершил убийство. Может, после этого тупая горилла дважды подумает, прежде чем пинать его, как тряпичную куклу. С другой стороны, Чаз подозревал, что Ред Хаммернат не одобрит это одностороннее решение устранить Рикку Спиллман. У Чаза было такое чувство, будто Ред доверяет ему разве что ставить подписи под фальшивыми анализами воды.
– Ты съезжал с дороги, – сказал Тул. – Колеса грязные.
– Мы с другом немного прогулялись, – ответил Чаз.
– Тебе нельзя никуда без меня ездить.
– Но ты спал. Храпел, как паровоз.
– Где пистолет? – спросил Тул.
– Я… эээ… Я не знаю. Тул схватил его за горло:
– Где, етить его, пистолет?
– В рюкзаке, – пискнул Чаз.
– А где, етить его, рюкзак?
– В «хаммере». – Чаз дернул пальцем куда-то в сторону подъездной дорожки.
Тул выпустил его и направился к дверям. Чаз робко массировал шею и поздравлял себя с тем, что у него хватило предусмотрительности выбросить использованные гильзы и вытереть кольт. Когда Тул вернулся, на его лице не читалось подозрение, что из пистолета недавно стреляли. Он положил кольт на стойку и сухо осведомился:
– Ну и в кого ты стрелял?
Чаз начал заикаться.
Тул его ударил:
– Выкладывай, парень.
Рабочие отношения между ними определенно изменились.
– Ты не должен меня колотить, – пожаловался Чаз. – Ради Христа, ты же мой телохранитель!
Тул покачал головой:
– Уже нет. Давай колись – в кого? Я ствол понюхал, док. Я знаю, что ты сделал.
«Что ж, приступим», – подумал Чаз.
– Помнишь леди на маленьком синем «форде»? Ту, что приезжала на прошлой неделе.
