Теряя сознание, Джои ярко представила, как Чаз трахает блондинку-крупье в их каюте на «Герцогине солнца», после чего идет на корму и расстреливает еще одну, последнюю, корзину мячиков.
«Вот мерзавец!» – подумала Джои.
Экран в ее голове погас.
Два
В душе Чаз Перроне несомненно был мошенником и подонком, но тщательно избегал насилия, подобно старому квакеру. Ни один его знакомый, и даже немногочисленные друзья ни за что бы не подумали, что Чаз способен на убийство. Ча-за и самого, в общем, поражало, что он справился.
Когда прозвенел будильник, Чаз проснулся, полагая, что лишь вообразил себе всю сцену. Потом он перевернулся на другой бок и увидел, что вторая половина постели пуста. Через иллюминатор он разглядел пристань Порт-Эверглейдс и понял, что это не сон. Он явно убил жену.
Чаза ошеломляло собственное хладнокровие. Он потянулся к телефону, позвонил – разговор он отрепетировал заранее, – и морально приготовился к дальнейшему.
Он ограничил свой утренний туалет легким полосканием горла – от обезумевшего мужа никто не ожидает опрятности.
«Герцогиня солнца» вошла в док, и вскоре Чаза начали допрашивать. Первым пришел заботливый начальник службы безопасности корабля, за ним – пара офицеров береговой охраны с кукольными личиками и, наконец, унылый детектив, посланный шерифом округа Бровард. Тем временем «Герцогиню солнца» прочесали от носа до кормы – вероятно, дабы опровергнуть неловкую гипотезу, что миссис Перроне кувыркается в постели с кем-нибудь из пассажиров или, что хуже, членов экипажа.
– В какое время ваша жена покинула каюту? – спросил детектив.
– В половине четвертого утра, – ответил Чаз.
Он нарочно солгал, чтобы спасатели отправились на другой участок океана. В половине четвертого утра корабль находился примерно в семидесяти милях севернее той точки, где Чаз выкинул жену за борт.
– Говорите, она собиралась «полюбоваться луной»? – уточнил детектив.
– Так она сказала. – Чаз тер глаза, чтобы они покраснели и слезились, как и подобает похмельному и распсиховавшемуся супругу. – Я, видимо, задремал. Когда проснулся, солнце уже встало, корабль входил в порт, а Джои так и не вернулась. Тогда я позвал на помощь.
Детектив, бледный безучастный скандинав, что-то накалякал в блокноте. Указал на два бокала у кровати:
– Она свой не допила.
– Не допила, – тяжело вздохнул Чаз.
– И не взяла с собой. Интересно, почему.
– Мы уже выпили целую бутылку за ужином.
– Да, но все же, – возразил детектив, – большинство женщин, собираясь полюбоваться луной, прихватили бы вино. А некоторые даже прихватили бы мужей.
Чаз тщательно обдумал ответ. Он не ожидал, что его возьмут за яйца в самом начале игры.
– Джои попросила меня выйти к ней на капитанскую палубу, и я пообещал захватить бокалы, – объяснил Чаз. – Но вместо этого я уснул… ладно, вырубился. Мы правда много выпили.
– То есть больше одной бутылки?
– Да.
– Полагаете, ваша жена была пьяна?
Чаз хмуро пожал плечами.
– Вы о чем-нибудь спорили прошлой ночью? – поинтересовался детектив.
– Вовсе нет. – Единственная правда в рассказе Чаза.
– Тогда почему вы не пошли наружу вместе?
– Потому что я сидел на горшке, вот почему. Занимался одним интимным делом. – Чаз попытался покраснеть. – Севиче, которым нас вчера накормили, по вкусу был как кошачья блевотина. Вот я и сказал Джои: «Иди пока одна, я тебя догоню через пару минут».
– И принесете бокалы.
– Точно. А вместо этого мне пришлось лечь, и я вырубился, – ответил Чаз. – Это я во всем виноват.
– В чем виноват? – мягко спросил детектив.
У Чаза на мгновение сперло дыхание.
– В смысле, если с Джои случилось что-то плохое. Мне некого винить, кроме себя.
– Почему?
– Потому что не надо было отпускать ее одну так поздно. Думаете, я не понимаю? Думаете, я не чувствую, что отвечаю за все?
Детектив закрыл блокнот и встал.
– Возможно, ничего с вашей женой не случилось, мистер Перроне. Возможно, она окажется жива и здорова.
