– Ну еще бы, – ответила Джолейн. – У меня двенадцатый калибр, а у вас только диктофон.
Кроум кивнул. В правой руке он прятал «Перлкордер», который обычно использовал для интервью.
– Совсем крохотный, – заметила Джолейн. – Садитесь. Она показала ружьем на стульчак. – Как вас зовут?
– Том Кроум. Я из «Реджистера»
Он сел туда, куда она велела.
– У меня сегодня было больше гостей, чем я могу вынести, – сказала она. – Значит, вот оно каково – быть богатым?
Кроум про себя улыбнулся. Из нее выйдет обалденная история.
– Выньте кассету, – велела ему Джолейн, – и бросьте ее в ванну.
Кроум повиновался.
– Что-нибудь еще?
– Да. Прекратите пялиться.
– Извините.
– Только не говорите мне, что никогда не видели женщину в ванне. О боже, это что – пена? Почти не держится.
Кроум уставился в потолок.
– Я могу вернуться завтра.
– Будьте добры, встаньте. Хорошо. Теперь повернитесь. Снимите с крючка халат и дайте его мне – не подглядывайте, пожалуйста.
Он услышал, как она с плеском выбралась из воды. Потом свет в ванной погас.
– Это я, – сказала она. – Не пытайтесь ничего такого.
Было так темно, что Кроум не видел собственного носа. Он почувствовал, как в спину ему уткнулось что-то острое.
– Дробовик, – пояснила Джолейн.
– Понял.
– Я хочу, чтобы вы разделись.
– Христа ради.
– И залезли в ванну.
– Нет! – сказал он.
– Вы хотите получить свое интервью, мистер Кроум?
До сего момента все, происходившее в доме Джолейн Фортунс, было превосходным материалом для очерка. Но только не этот эпизод, раздевание-репортера-под-прицелом. Синклеру он ни за что не расскажет.
Когда Кроум оказался в воде, Джолейн Фортунс включила свет. Она прислонила ствол к унитазу и опустилась на колени рядом с ванной.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
– Нелепо.
– Ну, не стоит. Вы вполне себе симпатичный мужчина. – Она размотала полотенце с головы и встряхнула волосами.
Том Кроум взболтал воду, чтобы взбить побольше мыльных пузырьков, в тщетной попытке скрыть съежившийся член. Джолейн сочла это совершенно очаровательным. Кроум смущенно заерзал. Он перебрал в памяти все трудные и порой опасные ситуации, в которых оказывался как журналист, – городские беспорядки, аресты наркоманов, ураганы, применение полицейскими оружия, даже иностранный переворот. И все же он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и загнанным в угол. Эта женщина очень тщательно все продумала.
– Зачем вы это делаете? – спросил он.
– Потому что я вас испугалась.
– Тут нечего бояться.
– О, я вижу.
Тогда он расхохотался. Ничего не смог поделать. Джолейн тоже засмеялась:
– Признайтесь, это разрядило обстановку.
– Вы оставили входную дверь открытой, – сказал Кроум.
– Конечно.
– Вы всегда так поступаете, когда пугаетесь? Оставляете дверь открытой и ждете наготове голая в ванне?
– С «ремингтоном», – напомнила Джолейн, – полностью заряженным никелированными патронами на индейку. Папин подарок. – Она подлила в ванну горячей воды. – Мерзнете?
