Стью коснулся моей руки:
— Господин Премьер-министр!
— А? — сказал я. — О, бога ради!
— Господин Премьер-министр, — повторил он твёрдо, — вы должны поговорить с собравшимися людьми, отослать их по домам. Кроме того, есть вещи, которые необходимо сделать.
Он говорил спокойно, но по щекам у него текли слёзы.
Поэтому я вернулся на трибуну, подтвердил то, о чём все собравшиеся и сами уже догадались, и велел им разойтись по домам. А затем собрал в номере отеля «Свалка» — там, где всё это в своё время началось, — чрезвычайное заседание кабинета. Но сначала отыскал телефон, опустил звуконепроницаемый колпак и набрал номер MYCROFTXXX.
Сигнала не было. Попробовал ещё разок — то же самое. Я откинул колпак и обратился к стоящему рядом со мной Вольфгангу:
— Телефоны работают?
— Смотря куда звонишь, — ответил он. — Из-за вчерашней бомбёжки произошёл ряд сбоев. Если ты звонишь не по городскому номеру, лучше свяжись с офисом телефонной компании.
Мне трудно было вообразить себе такое — я звоню в офис телефонной компании и прошу соединить меня с номером, которого не существует.
— Какая бомбёжка?
— Ты что, не слышал? Они сконцентрировали всю мощь своих ударов на Комплексе. Но парни Броуди подбили этот корабль. Особого ущерба они не нанесли. Во всяком случае, ничего такого, что нельзя было бы починить.
Пришлось оставить этот разговор, меня уже ждали. Я не знал, что именно мне нужно делать, поэтому Стью и Корсаков сделали всё за меня. Шини было велено написать пресс-релизы для Терры и всей остальной Луны. Я внезапно обнаружил, что объявляю траур продолжительностью на один лунный месяц и на двадцать четыре часа объявляю о прекращении всех работ, кроме тех, что являются насущно необходимыми, отдаю приказ о том, чтобы тело было выставлено для церемонии прощания… говорю слова, которые произносились как бы сами собой, поскольку я пребывал в состоянии полного оцепенения, мой мозг отказывался работать. Да, да, по истечении этих двадцати четырёх часов будет созвано заседание Конгресса. В Новолене? Хорошо.
Шини уже получил официальные сообщения с Земной стороны, а Вольфганг написал мне то, что я должен был сказать по этому поводу — что так, мол, и так, но в связи со смертью нашего Президента ответ откладывается по меньшей мере на двадцать четыре часа.
Наконец-то стало возможно уйти, и я ушёл оттуда — вместе с Вайо. Охрана из стиляг сдерживала людей, не давая им подходить к вспомогательному воздушному шлюзу номер тринадцать. Как только я оказался дома, я сразу же, под предлогом того, что мне необходимо сменить руку, бросился к себе в мастерскую.
— Майк?
Никакого ответа.
Я попытался набрать комбинацию MYCROFTXXX на домашнем телефоне — ответного сигнала не было. Я решил, что на следующий день отправлюсь в Комплекс — теперь, когда профа со мной больше не было, мне, как никогда, нужен был Майк.
Но отправиться туда на следующий день я не смог — во время последней бомбёжки был повреждён туннель подземки, идущий через Море Кризисов. Через станцию в кратере Торричелли можно было кружным путём добраться до Новолена, и даже, в конечном счёте, до Гонконга, а вот для того, чтобы добраться до расположенного совсем рядом Комплекса, нужно было воспользоваться вездеходом с шаровыми колёсами. Но я не мог тратить на это время — я же был «правительством».
Через два дня мне удалось выпутаться из всей этой ситуации. Была принята резолюция с решениями о том, что преемником покойного Президента станет Спикер (Фин), а затем уже мы с Фином порешили, что лучшего кандидата на должность Премьер-министра, чем Вольфганг, нам просто не сыскать. Нам удалось добиться законодательного принятия этих решений, и я снова стал не более чем одним из конгрессменов, который не слишком утруждает себя посещением сессий.
К тому времени большинство телефонов уже вновь заработало, и в Комплекс вполне можно было позвонить. Я снова набрал MYCROFTXXX. Никакого ответа. Поэтому я отправился в Комплекс на вездеходе. Там мне пришлось спускаться вниз и последние несколько километров идти пешком по туннелю, но, судя по внешнему виду, казалось, что Нижний Комплекс не получил никаких повреждений.
Майк — тоже.
Однако, когда я заговорил с ним, он не ответил.
И до сих пор он так ни разу мне и не ответил, хотя с тех пор прошло уже немало лет.
Если печатать ему вопросы на логлане, то он отвечает — на логлане же. Работает он прекрасно… по только как компьютер. И не хочет говорить. Или не может.
Вайо всячески пыталась заставить его заговорить. Потом она прекратила эти попытки. В конце концов я тоже прекратил их.
Я не знаю, что именно с ним произошло. Во время последней бомбардировки Майк утратил связь со многими из своих периферийных устройств — уверен, что удары специально наносили таким образом, чтобы вывести из строя наш баллистический компьютер. Может быть, вследствие этого количество связей в его мозгу упало ниже критического уровня, необходимого для поддержания самосознания? Если, конечно, такой критический уровень и впрямь существует. Ведь всё это не более чем гипотеза. А может быть, его ещё до этих бомбёжек прикончила децентрализация, во время которой его лишили множества функций управления коммуникациями различных поселений?
Этого я не знаю. Если всё дело действительно было в этом самом «критическом уровне», то ведь все его связи уже давно восстановлены и он должен был бы уже давно стать прежним. Так почему же он не просыпается?
Может ли машина испугаться столь сильно, может ли она испытать такую боль, что это вызовет у неё кататонию и она откажется реагировать на внешние раздражители? Сделать так, чтобы её эго, её личность, замкнулось само на себя, чтобы она обладала сознанием, но не желала ещё раз пойти на риск общения? Нет, такого просто не может быть — Майк никогда ничего не боялся, он был столь же бесстрашен, как и проф.
С годами многое изменилось. Мими давно самоустранилась от руководства нашей семьёй. Теперь Мамой в семье является Анна, а Мими дремлет себе тихонечко возле видео. Слим убедил Хейзел сменить фамилию на Стоун, у них уже двое детей, и она учится на инженера. Были созданы новые лекарства, которые помогают преодолеть последствия долгого пребывания в состоянии невесомости, и теперь земляные черви могут оставаться на Луне по три-четыре года и возвращаться домой, не страдая от каких- либо физиологических изменений. Были созданы также и лекарства, которые оказывают аналогичное действие на нас, селенитов, поэтому некоторых детей теперь отправляют учиться на Земную сторону. А что до той катапульты, которую начали строить в Тибете, то её сооружение заняло не десять лет, а все семнадцать. Работы по сооружению катапульты на горе Килиманджаро были завершены раньше.
Один приятный сюрприз — когда пришло время, поступило предложение о том, чтобы выбрать Стью в нашу семью. Хотя с этим предложением выступила не Вайо, а Ленора. Какая, впрочем, разница, так или иначе, а все мы во время голосования сказали «да». И ещё одно. Хотя уж это событие никак нельзя считать неожиданным, — пока с нами, со мной и с Вайо, в правительстве ещё считались, мы сумели добиться того, чтобы медную пушку водрузили на пьедестал прямо посредине Старого Купола. Над ней, в потоках вырывающегося из вентилятора воздуха, развевается флаг — чёрное поле, усыпанное звёздами, со зловещей кроваво-красной полосой и горделиво-весёлой пушкой, вышитой сверху, а под ней — лозунг: БЗАВНЕБ.
Именно здесь мы и проводим празднования своего собственного Четвёртого Июля.
Ты получаешь только то, за что заплатил. Проф знал это и заплатил с радостью.
А вот любителей пустого трёпа проф, к сожалению, недооценил. Они так никогда и не восприняли
