— Вайо?
— Я выйду через секунду.
— Нужно посоветоваться.
— Да, Мани? — Она открыла дверь.
— Как в твоей организации относятся к профессору де ля Пазу? Ты доверяешь ему?
Она задумчиво взглянула на меня:
— Предполагается, что за каждого, кто был на митинге, есть кому поручиться. Но я лично его не знаю.
— Гм, а что ты о нём думаешь?
— Он мне понравился, хотя он и спорил со мной. Ты о нём что-то знаешь?
— Да, я знаю его уже двадцать лет. И я верю ему. Но я не настаиваю на том, чтобы ты тоже верила ему. Тут ситуация как в том случае, когда проверяешь свой баллон с кислородом. Доверяй только своему мнению.
Она улыбнулась:
— Мани, поскольку ты веришь ему, я буду верить ему так же твёрдо, как ты.
Я вернулся к телефону:
— Проф, вы скрываетесь от преследования?
— Это действительно так, Мануэль, — хихикнул он.
— Вы знаете дыру под названием гранд-отель «Свалка»? Комната «Л», второй уровень ниже вестибюля. Постарайтесь прийти незаметно, чтобы вас не выследили. И ещё такой вопрос: вы уже завтракали? И что бы вам хотелось на завтрак?
Он снова хихикнул:
— Мануэль, иногда достаточно одного достойного ученика, чтобы учитель чувствовал, что его жизнь прожита не зря. Я знаю, где это. И приду незамеченным. Я сейчас не слишком привередлив и ем всё, что окажется под рукой.
Вай начала сдвигать постели, и я пришёл ей на помощь.
— Что бы ты хотела на завтрак?
— Чай с тостами и хорошо бы соку.
— Для завтрака этого маловато.
— Ну, тогда варёное яйцо. Но за завтрак я заплачу сама.
— Два варёных яйца, тосты с маслом, варенье и сок. Давай бросим кости и посмотрим, кому платить.
— Чьи кости, твои или мои?
— Мои. Со своими мне легче смошенничать.
Я подошёл к подъёмнику, вызвал на дисплей меню и увидел в нём нечто под названием: «ОСТАТКИ ПРЕЖНЕЙ РОСКОШИ — ВСЕ ПОРЦИИ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО РАЗМЕРА: томатный сок, омлет, окорок, жареный картофель, лепёшки с мёдом, тосты, масло, молоко, чай или кофе, порция на две персоны — 4,5 доллара Гонконга Лунного».
Я заказал еду на две персоны — не желал афишировать, что завтракать будут трое.
К тому времени, как подъёмник звякнул, извещая нас о прибытии заказа, всё уже было готово для того, чтобы приступить к завтраку. Комната была аккуратно прибрана и сияла чистотой. Вайо сменила свой чёрный наряд на красное платье, «потому что у нас будут гости». Именно из-за этого платья всё и произошло. Надев его, она приняла картинную позу, улыбнулась и спросила:
— Мани, мне так нравится это платье. Как ты догадался, что оно мне пойдёт?
— Ну, я же гений.
— Что ж, вполне возможно. Сколько оно стоит? Я должна вернуть деньги.
— Я купил его на распродаже за пятьдесят центов Администрации.
Её лицо потемнело, и она топнула ногой. Поскольку она была босиком, то всё произошло почти беззвучно, но отдача от удара подбросила её на полметра вверх.
— Желаю счастливой посадки, — сказал я, пока она, словно только что попавший на Луну новичок, отчаянно болтала в воздухе руками и ногами, пытаясь вновь обрести устойчивое положение.
— Мануэль О'Келли! Неужели ты думаешь, что я буду принимать в подарок дорогие шмотки от человека, с которым у меня не было даже любовной связи?
— Это вполне поправимо.
— Ты распутник! Я всё расскажу твоим жёнам.
— Этим ты только подтвердишь то скверное мнение, которое сложилось у Мамы на мой счёт.
Я подошёл к подъёмнику и начал вынимать из него тарелки с нашим завтраком. У двери прозвучал сигнал. Я щёлкнул переключателем видеопереговорного устройства.
— Кто там?
— Посетитель к господину Смиту, — ответил мне скрежещущий голос. — Господин Бернард Смит.
Я отодвинул запоры и впустил профессора де ля Паза. Выглядел он так, что его можно было сдавать в утиль, — немытый, в грязной одежде и с нечёсаными волосами. Половина его тела выглядела парализованной — рука скрючена, а глаз затянут плёнкой катаракты. Одним словом, великолепный образчик старой развалины, из тех, что спят в Нижней аллее и клянчат деньги на выпивку и порцию маринованных яиц в дешёвой пивнушке. Изо рта у него текла слюна.
Как только я закрыл дверь, он выпрямился, черты его лица расслабились и приняли нормальный вид. Сложив руки на груди, он оглядел Вайоминг с ног до головы, глубоко втянул в себя воздух, как иногда делают японцы, и присвистнул.
— Она ещё красивее, — сказал он, — чем мне запомнилось по вчерашнему вечеру.
Ей удалось сдержать клокотавшее в ней бешенство и улыбнуться.
— Благодарю вас, профессор. Но вам не стоит беспокоиться насчёт комплиментов. Мы все здесь — товарищи.
— Сеньорита, в тот день, когда я позволю политическим соображениям оказывать влияние на моё восприятие красоты, я брошу заниматься политикой. Но всё равно вы очень любезны.
Он отвёл глаза и окинул комнату пристальным взглядом.
— Профессор, — сказал я, — грязный вы старикашка, перестаньте искать улики. Ничего между нами не было. Всё, что произошло этой ночью, имеет отношение исключительно к политике.
— Это неправда, — вспыхнула Вайо. — Я сопротивлялась в течение долгих часов, но он слишком силён для меня. Профессор, как здесь, в Луна-Сити, такие случаи расцениваются с точки зрения партийной дисциплины?
Проф причмокнул и закатил глаз, закрытый бельмом.
— Мануэль, я просто поражён. Это, дорогая моя, дело серьёзное и обычно карается ликвидацией. Но сначала необходимо провести тщательное расследование. Вы пришли сюда по доброй воле?
— Он заволок меня сюда.
— «Приволок», моя дорогая леди. Не надо искажать язык. На вас есть синяки, которые вы могли бы предъявить в качестве доказательства насилия?
— Яйца остывают, — сказал я. — Может быть, вы ликвидируете меня после того, как мы позавтракаем?
— Великолепная мысль, — согласился проф. — Мануэль, можешь выделить своему старику учителю литр воды, чтобы он мог привести себя в более презентабельный вид?
— Сколько угодно. Вода — вон там. Но не мешкайте, иначе вам ничего не останется.
— Благодарю вас, сэр.
Он удалился в ванную, откуда послышались звуки, означающие, что он приступил к омовению. Мы с Вайо закончили накрывать на стол.
— Синяки… — пробормотал я. — Сопротивлялась всю ночь…
— Ты вполне заслужил это. За то, что оскорбил меня.
— Чем, интересно?
— Как это — чем? Тем, что не набросился на меня после того, как приволок меня сюда!
