На головах стиляг и их подружек начали появляться «кепки свободы». Одна из них даже появилась на голове у Саймона Шутника — между рожек. В магазинах «Бон Марш» их раздавали в качестве премий. Альварес имел весьма неприятную беседу с Надсмотрщиком, во время которой Морт заявил, что ему хочется знать: неужели начальник его Охранки думает, что нужно немедленно принимать меры каждый раз, как только молодёжь выдумает себе новую причуду? Не выжил ли Альварес из ума?
В начале мая на Карвер-Казвей я натолкнулся на Слима Лемке. На голове у него была «кепка свободы». Увидев меня, он, похоже, обрадовался, а я поблагодарил его за то, что он не тянул с выплатой денег (уже через три дня после суда над Стью он пришёл в салон Сидрис и принёс тридцать долларов Гонконга за всю шайку). Я угостил его выпивкой. Как оказалось, его полное имя было Мозес Лемке Стоун; он был членом банды Стоунов. С одной стороны, это меня порадовало: оказывается, мы с ним были родственниками, а с другой — неприятно удивило. Однако даже самые лучшие семьи, такие, как Стоуны, не всегда могут устроить браки для своих сыновей. Мне вот повезло, иначе я бы в его возрасте тоже слонялся по коридорам.
Я поведал ему о нашем родстве по линии матери. Он проникся ко мне тёплыми чувствами и спустя некоторое время спросил:
— Кузен Мануэль, тебе никогда не приходило в голову, что нам следовало бы самим выбирать себе Надсмотрщика?
Я ответил, что нет, не приходило. Надсмотрщика назначает Администрация, и я полагаю, что она и впредь будет его назначать. Я спросил, кто забивает ему голову подобными идеями. Он утверждал, что никто, это просто так — мысли. Разве у него нет права на то, чтобы думать?
Придя домой, я испытывал сильное искушение проверить через Майка, состоит ли этот парень в Партии, и если да, то какова его партийная кличка. Но это было бы против правил безопасности, да и по отношению к самому Слиму это было бы нечестно.
Третьего мая 2076 года был задержан и подвергнут допросу семьдесят один человек по имени Саймон. Ни одна газета не сообщила об этой истории, но о ней знали все. К этому времени наша организация уже разрослась до десятого уровня, на котором партийные клички начинались с буквы «И», то есть в ней состояло около двенадцати тысяч человек, которые могли разнести повсюду эту историю гораздо быстрее, чем я думал. Мы делали особый упор на то, что одному из этих опасных лиц было всего лишь четырнадцать лет, — это было неправдой, но производило сильное впечатление.
Стью Ла Жуа оставался с нами на протяжении всего февраля и марта, он затянул возвращение на Терру до начала апреля, постоянно сдавая билеты. Когда я указал ему на то, что он вплотную подошёл к той невидимой черте, за которой могут начаться необратимые физиологические изменения, он только ухмыльнулся и посоветовал мне не забивать себе этим голову. Но мне удалось уговорить его пользоваться центрифугой.
Стью не хотел уезжать даже в конце апреля. На прощание все мои жёны и Вайо целовали его со слезами на глазах, и он уверял нас, что непременно вернётся. Но он уехал, потому что у него было Дело: к этому времени он уже был членом Партии.
В принятии решения о вербовке Стью я участия не принимал — в этом деле у меня было несколько пристрастное мнение, но Вайо, проф и Майк пришли к единодушному решению о том, что следует рискнуть; и я с радостью принял их суждение.
Поспособствовало этому и то, что сам Стью обладал таким обаянием, что мог с помощью него увести младенца от материнской груди. Ганс показывал ему гидропонику фермы, и Стью, грязный и потный, таскался с ребятами по нашим туннелям — помогал собирать урожай с китайских рыбных прудов, получал укусы от наших пчёл, учился обращаться со скафандром и выходил вместе со мной на поверхность, чтобы помочь с установкой солнечных батарей, помогал Анне забивать борова и учился дубить кожи, сидел с Дедом, с почтением выслушивая его наивные рассуждения о Терре, мыл вместе с Мамой посуду — работа, которой ни один мужчина в нашей семье никогда не занимался, возился на полу с детьми и щенятами, учился молоть муку и обменивался с Мамой кулинарными рецептами.
Я представил его профу; с этого началось выяснение того, что представляет собой Стью с политической точки зрения. К тому времени как проф познакомил его с «Адамом Селеном», мы ещё не пришли ни к какому решению и в любой момент могли пойти на попятную. К тому времени как Стью вступил в нашу организацию, мы перестали притворяться и дали ему понять, что Адам был нашим председателем, который обычно по соображениям безопасности ни с кем не встречается лично.
Больше всех потрудилась Вайо. Именно на её суждение полагался проф, когда решил выложить карты на стол и сообщить Стью о том, что мы готовим революцию. Стью это не удивило: он сам уже догадался об этом и только ждал, когда мы ему доверимся.
Стью отправился на Земную сторону, имея при себе специальную книжицу с кодами. Я не специалист по кодам и шифрам, знаком только с основными принципами этого дела — я, как и любой компьютерщик, изучал их, когда занимался теорией информации. Шифр представляет собой некое математическое преобразование, при помощи которого одна буква заменяется другой, самые простые шифры использованы на смещении порядка букв в алфавите.
Шифр может быть невероятно сложным, особенно если он составлен с помощью компьютера. Но все шифры имеют один недостаток — преобразование алфавита связано с определённой закономерностью. Если один компьютер смог этот шифр выдумать, то другой сможет его взломать.
Коды лишены этого недостатка. Предположим, в книге кодов встречается группа букв ГЛОПС. Означает ли это «Тётя Минни в четверг будет дома» или число 3,14157?
Значение будет таким, какое вы сами ему припишете, и ни один компьютер не сможет определить его путём анализа входящих в группу букв. Но если в распоряжении компьютера окажется достаточное количество таких групп и рациональная теория о том, что конкретно они могут означать или хотя бы с какой именно областью знаний они связаны, он, естественно, сумеет разобраться в их смысле, потому что само наличие смысла предполагает существование определённой системы. Но это задача совсем другого, более сложного уровня.
Выбранный нами код представлял собой один из самых распространённых вариантов кодов, использующихся в коммерции: такой код и на Терре и на Луне используют для деловых сообщений. Но мы его переработали. Проф и Майк потратили много часов, обсуждая, какую именно информацию Партии может потребоваться передать или получить от своего агента на Терре.
Затем Майк использовал весь гигантский объём заложенной в него информации, чтобы разработать и получить новый набор смысловых групп для нашей книги кодов, с помощью которых мы могли бы послать сообщение типа «Скупайте урожай риса следующего года», что будет означать, к примеру, «Спасайте свою жизнь, нас раскрыли». С помощью этого кода можно было передать всё, что угодно, поскольку он содержал в себе и шифровые сигналы, которые позволяли передать любое сообщение, даже такое, которое нельзя было предусмотреть заранее.
Затем однажды ночью Майк распечатал эти сигналы, используя оборудование «Лунной Правды», и ночной редактор передал рулон бумаги другому товарищу, который преобразовал его в крошечный ролик микрофильма и в свою очередь передал его по назначению. Никто из них так и не узнал, чем именно им пришлось заниматься и для чего это было нужно.
В конечном итоге коды оказались в сумке у Стью. Досмотр багажа на межпланетных рейсах к тому времени стал очень строгим, и проводился он озлобленными полицейскими, но Стью был уверен, что у него не возникнет проблем. Возможно, он просто проглотил ролик. После этого некоторые из отправленных на Терру компанией «Луноход» сообщений передавались Стью через его лондонского брокера.
Частично целью всего этого дела были финансы. Партия была вынуждена тратить деньги на Земной стороне. Деньги переводил туда «Луноход» (не только украденные; некоторые из наших предприятий приносили весьма значительную прибыль). Но Партия нуждалась в более крупных суммах. Стью предстояло заняться спекуляциями, действуя в соответствии с известным ему планом революции. Он, Майк и проф провели много часов, обсуждая, какие акции поднимутся, а какие упадут после дня Икс. Это было стихией профа, я в играх такого рода ничего не смыслю.
Но деньги были нужны и до дня Икс; было необходимо подготовить общественное мнение и создать благоприятный климат. Мы нуждались в гласности, нуждались в делегатах и сенаторах Федерации Наций, нуждались в том, чтобы какое-нибудь государство признало нас сразу же после того, как наступит день Икс.
