нашли их. Но водэр не издал ни единого звука.
Дракон направил на Дона один глаз и что-то просвистел.
– Он с сожалением сообщает нам, что аппарат неисправен, – перевел Дон.
Офицер вздохнул.
– Боже мой, зачем я только бросил свой бизнес, свой бакалейный магазин! Но если удастся снять с него эту штуку, ее можно будет починить?
– Попробуем, – сказал Дон и протиснулся в пространство между головой дракона и палубой. Он увидел, что водэр четырьмя кольцами прикреплен к чешуйкам, покрывающим тело дракона.
Дон попробовал отстегнуть устройство, но у него ничего не получалось.
Щупальца дракона коснулись его рук, мягко отвели их в сторону и сами отстегнули прибор и передали Дону. Тот вылез из-под дракона и отдал офицеру.
– Похоже, он так и лежал на нем, – заметил Дон.
– Вдребезги, – согласился офицер. – Передайте ему, что мы попытаемся отремонтировать прибор. А сам он ничего себе не повредил во время взлета?
– Спросите сами, он понимает по-английски.
Он посмотрел на венерианина, который тут же что-то пронзительно просвистел.
– Что он говорит?
Дон прислушался.
– Он говорит, что очень ценит ваше участие, но, к сожалению, не может согласиться с тем, что чувствует себя хорошо. Он говорит, что ему совершенно срочно необходимо… – Дон умолк, с недоумением посмотрев на дракона, затем просвистел просьбу повторить еще раз.
Сэр Исаак ответил ему. Дон продолжил:
– Он говорит, что ему совершенно необходим сахарный сироп.
– Да?
– Так он говорит.
– Хорошо. Но сколько?
Дон пересвистнулся с драконом и ответил:
– Он говорит, что ему нужно четверть… м-м-м… не подберу слова… в общем, поменьше половины барреля.
– Вы хотите сказать, что ему нужно полбарреля сахарного сиропа?
– Нет-нет, только четверть или, скорее, восьмую часть барреля. Сколько это примерно будет в галлонах?
– Я не могу сосчитать без карандаша, боюсь запутаться. И я не уверен, есть ли у нас на борту сахарный сироп.
Сэр Исаак издал свист, в котором ясно слышалось отчаяние.
– Но если у нас нет сиропа, я попрошу повара, чтобы он сделал его. Скажите ему, чтобы не волновался и немножко потерпел.
Он улыбнулся дракону и быстро вышел. Дон зацепился за один из стенных зажимов и спросил:
– Как вы себя сейчас чувствуете? Дракон ответил, что ощущает потребность временно вернуться в яйцо.
Дон замолчал и стал ждать. Появился сам капитан корабля, чтобы оказать внимание больному пассажиру. Корабль двигался по свободной траектории, направляясь к орбитальной станции, поэтому присутствие капитана в рубке управления не было необходимым до двенадцати часов по нью-чикагскому времени. Он прибыл в сопровождении корабельного доктора и человека, тащившего большой металлический бак.
Оба сразу заговорили с драконом, не обращая внимания на Дона. Однако никто из них не понимал свистящих ответов дракона, и Дону пришлось выступить в качестве переводчика. Сэр Исаак еще раз попросил сахарный сироп. Капитан замешкался.
– Я где-то читал, что от сахара они пьянеют, он действует на них так же, как на нас алкоголь.
Дон перевел это венерианину и выяснил, что требуемая доза принимается в медицинских целях. Капитан повернулся к доктору.
– А вы что думаете, док?
Доктор уставился на дракона.
– Капитан, это настолько далеко от моих обязанностей, что может быть сравнимо, скажем, с отбиванием чечетки.
– Понятно, черт побери! Но я спрашиваю ваше официальное мнение по этому вопросу.
Доктор посмотрел на него.
– Ну, сэр, если этот пассажир умрет только из-за того, что вы отказали ему в сахаре, это будет выглядеть очень и очень непривлекательно.
Капитан закусил губу.
– Вы правы, но я не хочу, черт возьми, иметь на борту многотонного пьяного дракона. Выдайте ему необходимую дозу.
– Я, сэр?
– Да, вы, сэр.
Поскольку корабль находился в свободном полете, было невозможно вылить сироп в какую-нибудь посуду, из которой венерианин смог бы лакать его.
Невозможно было использовать и пластиковую упругую бутыль, которой люди обычно пользуются для питья в невесомости. Но об этом уже позаботились.
Бак, в котором принесли сироп, был из тех, какими пользуются на корабельной кухне для приготовления супа или кофе в невесомости. У него был ручной насос и длинный шланг. Было решено, с согласия Сэра Исаака, засунуть конец шланга как можно глубже в его горло. Но оказалось, что желающих выполнить это не находится. Хотя было известно, что Draco Veneris Dilsonii – цивилизованная раса, но всовывать голову по плечи между рядами этих зубов… Эту работу вызвался выполнить Дон, но тут же пожалел об этом, когда все с готовностью согласились. Он доверял Сэру Исааку, но помнил случаи, когда Лэйзи нечаянно наступал ему на ноги. Он надеялся, что дракон лучше контролирует свои двигательные функции, в противном случае извинения будут бесполезны, поскольку трупу они ни к чему.
Крепко держа в руке конец шланга, он задержал дыхание и порадовался, что перед полетом сделал укол против дурноты. Сэр Исаак не имел огненного языка, которые обычно бывают у сказочных драконов, но ощущение при прогулке в его пасть все равно было малоприятным. Дон с облегчением вздохнул, когда вылез обратно.
Сэр Исаак через Дона поблагодарил всех и выразил уверенность, что скоро поправится. Казалось, он заснул прямо посреди одной из своих свистящих фраз. Доктор приподнял ему веко и посветил в глаз карманным фонариком.
– Полагаю, зелье подействовало. Сейчас надо оставить его в покое и надеяться на лучшее.
Они вышли. Дон оглядел своего друга, решил, что нет никакой необходимости, дежурить около него, и вышел вслед за остальными. В этом отсеке не было иллюминатора, а ему хотелось в последний раз взглянуть на Землю, пока это было еще возможно. Он нашел то, что искал, пройдя через три палубы. Земля была на расстоянии пятнадцати тысяч миль, и Дону пришлось проталкиваться через толпу, чтобы взглянуть в иллюминатор. Зрелище было очень красивым и грустным; повисшая в бархатной черноте, окруженная яркими точками звезд, с пронизанной солнечными лучами атмосферой, планета сверкала так, что больно было смотреть и захватывало дыхание.
Тайфун закрывал северо-запад Тихого океана, но остальная часть была совершенно ясной. Он мог различить Нью-Чикаго, мог видеть Большой Каньон и, ориентируясь по нему, примерно указать место, где стояла школа. С помощью небольшого телескопа можно было увидеть и ее. Наконец Дон покинул свой наблюдательный пост. Его охватило чувство тихой приятной меланхолии, светлой тоски по покинутому дому. Его начали раздражать комментарии, которыми обменивались пассажиры; это было не радостное удивление туристов, а замечания якобы всезнающих, бывалых космических путешественников – хотя, в общем-то, все они покидали Землю, самое большее, во второй раз. Дон направился в свой отсек. Вдруг он с удивлением услышал, как кто-то окликнул его по имени. Он обернулся и увидел знакомого офицера. В руках у него был
