водэр Сэра Исаака.
– Ведь вы расположились рядом с этим ненормальным крокодилом, верно? Не могли бы вы захватить это с собой и передать ему?
– Да, конечно.
– Наш радиотехник говорит, что тут нужно менять половину деталей. Но сейчас эта штука работает.
Дон взял водэр и направился на третью палубу. Казалось, дракон спит, но вдруг один его глаз открылся и уставился на Дона. Сэр Исаак просвистел приветствие.
– Я принес ваш водэр, – сказал Дон. – Подвесить его на место?
Сэр Исаак вежливо отказался от помощи. Дон передал прибор в его все еще немного трясущиеся щупальца, и дракон сам присоединил его. Он прошелся щупальцами по клавишам, извлекая из водэра звуки, напоминающие крики испуганных уток. Удовлетворенный проверкой, он заговорил по-английски:
– Я вам очень благодарен за все, что вы для меня сделали.
– Пустяки, – ответил Дон. – Я случайно встретил офицера корабля на смотровой палубе, и он попросил меня отнести вам аппарат.
– Я имею в виду не это, а вашу помощь, когда я был болен и находился в опасности. Если бы вы не были так сообразительны и доброжелательны, если бы вы не знали настоящий язык, я мог бы потерять возможность когда-либо встретить свою счастливую смерть.
– Ерунда, – повторил Дон, чувствуя, что краснеет. – Я был рад помочь вам.
Он заметил, что речь дракона была прерывистой и не совсем отчетливой; создавалось впечатление, что его щупальцам недостает обычной подвижности.
Кроме того, речь Сэра Исаака была менее правильной, чем обычно, и сильнее чувствовался акцент кокни – его водэр путал ударения и часто вместо «х» произносил «ф». Дон подумал, что землянин, который обучал Сэра Исаака английскому языку, вероятно, родился недалеко от церкви Боу Беллз.
Он также заметил, что его друг путается в своих глазах. Он все время направлял на Дона то один, то другой глаз, как будто плохо различал его.
Дон подумал, что Сэр Исаак, должно быть, несколько превысил лечебную дозу.
– Нет уж, позвольте мне, – продолжал венерианин с достоинством, – оценить величину той услуги, которую вы мне оказали. – Он сменил тему:
– Я хотел бы спросить насчет слова «ерунда». Я не совсем точно понимаю его значение. Это имеет какое-то отношение к растениям?
Дон попытался объяснить ему значение слова. Дракон обдумал услышанное, затем ответил:
– Я полагаю, что частично понял ваши объяснения. Семантическое значение этого слова довольно многозначно и эмоционально. Оно, скорее, передает эмоциональное состояние человека, произносящего его.
– Именно так, – сказал Дон с облегчением. – Оно приобретает тот смысл, который вы хотите в него вложить. Все зависит от того, как вы его произносите.
– Ерунда, – произнес дракон, как бы пробуя слово на вкус. – Ерунда. Мне кажется, я начинаю чувствовать его. Отличное слово. Ерунда! Очень тонкие оттенки языка, конечно, нужно изучать, разговаривая с людьми, для которых этот язык родной. Может быть, я смогу отплатить вам тем, что научу вас оттенкам нашего языка, которым вы и без того пользуетесь с большим мастерством. Ерунда!
Так подтвердились подозрения Дона, что его умение изъясняться по-венериански пригодно лишь для того, чтобы торговать в уличном киоске, но не для того, чтобы беседовать с кем-то.
– Я, конечно, был бы благодарен за такую возможность, – ответил он. – Я не пользовался языком, который вы называете настоящим, долгие годы, с раннего детства. Я изучал ваш язык, беседуя с историком, который работал с моим отцом, изучая… – он просвистел слово «развалины». – Может быть, вы знаете его? Его звали Профессор Чарльз Дарвин. Дон просвистел имя профессора и по-венериански.
– Вы спрашиваете меня, знаю ли я его?! – последовал свист. – Это же мой брат! Его бабушка в девятом колене и мой дедушка в седьмом колене, можно сказать, произошли из одного яйца. Ерунда! Весьма и весьма ученая персона, хоть и очень молод.
Дон удивился, услышав, что Профессор Дарвин «молод». Будучи еще ребенком, он считал его почти таким же старым, как руины, которые тот изучал. Но, должно быть, Сэр Исаак смотрел на это по-иному.
– Вот здорово, – сказал Дон. – Может быть, вы знаете и моих родителей? Доктора Джеймса Харви и доктора Цинтию Харви?
Дракон устремил на него все свои глаза.
– Вы – их яйцо? Я не имел чести встречаться с ними, но все цивилизованные существа знают и о них, и об их работе. Теперь я уже не удивляюсь тому, что вы сами являетесь столь блестящей личностью. Ерунда!
Дон ощутил смущение, смешанное с удовольствием. Не зная, что сказать, он попросил Сэра Исаака потренировать его в языке, который тот называл настоящим. Это предложение было принято драконом с удовольствием. Они были так увлечены своим занятием, что едва не пропустили сообщение: «Всем пристегнуться! Сейчас будут включены двигатели! Приготовиться к изменению траектории!»
Дон взялся за бронированные бока своего друга и подтолкнул его к месту.
Потом спросил:
– Вы уверены, что все будет в порядке?
Дракон издал звук, похожий на икоту, и с помощью водэра ответил:
– Я уверен, что все будет в порядке. На этот раз я хорошо подготовился.
– Надеюсь. А не хотите ли вы снять свой водэр? Я помогу вам.
– Да, пожалуйста.
Дон подошел к дракону, взял у него водэр и закрепил его вместе со своим багажом. Он едва успел пристегнуться ремнями к креслу, как ощутил нарастающее ускорение. На этот раз оно было не столь сильным и продолжительным, как при старте. Происходила корректировка траектории «Дороги славы» для сближения с «Террой-Орбитальной».
Командир корабля искусно манипулировал двигателями и обошелся без сложных маневров. Дон подумал, что капитан – хороший навигатор и отлично знает свое дело. По системе оповещения передали: «Можете отстегнуть ремни. Приготовьтесь к выходу!»
Дон вернул водэр Сэру Исааку и расстался с ним, так как дракону предстояло покинуть корабль через грузовой шлюз. Дон просвистел слова прощания и с багажом в руках направился к выходу.
«Терра-Орбитальная» представляла собой огромную бесформенную массу, висящую в космическом пространстве. Ее строили, потом перестраивали, добавляли к ней новые конструкции, приспосабливали в течение многих лет для разнообразных целей. Она была и станцией для наблюдения за погодой, и астрономической обсерваторией, и станцией слежения за метеоритами, и телетрансляционной станцией, и пунктом наведения военных ракет, и вакуумной лабораторией, и биологической лабораторией для работ в условиях полной стерильности, и многим другим.
Но главное – она служила посадочной станцией для грузовых и пассажирских перевозок, куда крылатые ракеты малого радиуса доставляли груз со всей Земли и где встречались с космическими лайнерами, летающими между планетами. Для них здесь имелись заправочные танки, ремонтные доки, которые могли принимать любые корабли, от самых огромных лайнеров до маленьких крылатых ракет, мастерские, а еще – гигантский вращающийся барабан под названием «Годдард-отель», в котором были искусственное притяжение и земная атмосфера. Он служил жильем для транзитных пассажиров и для персонала станции.
«Годдард-отель» выдавался из корпуса станции, как старая двухколесная тележка из кучи металлолома. Ось, на которой вращался его цилиндр, проходила через его центр и выступала далеко в космос. Именно к этой оси корабль присоединял свой шлюз-туннель. Пассажиры высаживались, а корабль направлялся в грузовой порт, расположенный в основной, невращающейся, части станции. Когда «Дорога славы» прибыла на станцию, там уже были три корабля: «Валькирия», на которой Дон должен был отправиться на Марс, «Наутилус» с Венеры, на котором Сэр Исаак должен был вернуться домой, и «Весна», курсирующая между Луной и «Террой-Орбитальной».
Два лайнера и лунный корабль были уже пришвартованы к корпусу станции.
