радостью. Не желая пока никого видеть, он сделал крюк и стороной обошел подземный ангар, возле которого оставил свою авиетку.
Вскоре дорогу ему преградила сплошная стена серого гранита, уходившая в обе стороны и вверх, в туман.
Туда же, наверх, вели ступеньки, искусно вырубленные в теле скалы, почти не нарушая ее естественности. У подножия этой узенькой лестницы Монро-Альфа заметил указатель: «Скала Моро». Но он и сам уже узнал ее – узнал, потому что не раз видел ее изображения и потому что она открылась ему на мгновение сквозь разрыв в тумане во время приземления. Это был громадный массив серого камня, высотой с горный пик и с добрую гору шириной – самое подходящее место для шабаша.
Клиффорд стал подниматься. Вскоре деревья исчезли. Не осталось ничего, кроме него самого, серого тумана и серой скалы. Чувство верха и низа стало зыбким, и Монро-Альфе пришлось сосредоточить все внимание на собственных ногах и на ступеньках, чтобы удержаться на них.
Он попробовал крикнуть: звук потерялся в пространстве, не породив эха.
Путь лежал по лезвию ножа – слева отвесная, плоская поверхность скалы, справа бездонное, пустое, серое ничто, откуда доносился лишь холодный ветер. Потом под ногами снова появилась тропа.
Клиффорд заторопился – он пришел к решению. Не ему соперничать в извечном спокойствии и уверенности со старым деревом – для этого он не создан. Как не создан – теперь он понимал это – и для жизни, которую вел до сих пор.
Нет нужды возвращаться к ней, нет нужды выяснять отношения с Гамильтоном или Мак-фи, кто бы из них ни вышел победителем из смертельной игры. Здесь было хорошее место – самое подходящее, чтобы умереть с достоинством.
Скала возвышалась на полных тысячу метров.
Наконец, слегка задохнувшись от последнего усилия, Клиффорд достиг вершины.
Он был готов – и сцена тоже была подготовлена. И тогда он заметил, что находится здесь не один. Неподалеку лежал человек и, опершись на локти, смотрел в пустоту.
Монро– Альфа повернулся и собрался было уйти. Решимость его была поколеблена посторонним присутствием. Он чувствовал себя смущенным и беззащитным.
Фигура на земле шевельнулась, и, повернув голову, на Клиффорда посмотрела девушка. Во взгляде ее читалось спокойное дружелюбие. Монро-Альфа сразу же узнал ее – безо всякого удивления, и именно это удивило его. Он видел, что и девушка узнала его тоже.
– Хелло! – тупо сказал он.
– Подходите и садитесь рядом, – отозвалась она. Он молча принял приглашение, подошел и опустился на корточки. Больше девушка не произнесла ни слова – лишь рассматривала его, опершись на локоть; взгляд ее был не пристальным, а легким и спокойным. Клиффорду это понравилось. Она излучала теплоту, как секвойи.
– Я собиралась поговорить с вами после танца, – сказала она наконец. – Вы были несчастны.
– Да. Да, это правда.
– Вы и сейчас несчастны.
– Нет, – услышал он собственный ответ и поразился, поняв, что это правда, – Нет, сейчас я счастлив.
Они снова замолчали. Девушка, казалось, не испытывала потребности ни в светской беседе, ни в нетерпеливом движении. Ее поведение действовало на Монро-Альфу умиротворяюще, однако собственное его спокойствие было отнюдь не столь глубоким.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
– Ничего. Может быть, ждала вас, – ответ был неожиданным, однако он понравился Клиффорду.
Ветер постепенно становился все холоднее, а туман сгущался. Они начали спускаться. На этот раз путь показался Монро-Альфе короче. Он подчеркнуто помогал девушке, и та принимала его помощь, хотя держалась на ногах куда тверже Клиффорда, и оба это знали. Затем они оказались внизу, и у него уже не было больше оснований касаться ее руки.
Им встретилась группа длинноухих оленей – самец с пятью отростками на рогах, который посмотрел на них со спокойным достоинством и вернулся к серьезному делу – еде; две оленихи, воспринявшие встречу с людьми с безмятежной уверенностью давно оберегаемой невинности; и три олененка.
Оленихи были добродушны, им нравилось, когда их почесывали – особенно за ушами. Оленята были пугливы и любопытны. Они толпились вокруг, наступая людям на ноги и обнюхивая их одежду – и вдруг, стоило сделать неожиданное движение, с внезапной тревогой отпрыгивали прочь; их большие, мягкие уши забавно хлопали.
Девушка сорвала им листья с ближайших кустов и засмеялась, когда оленята принялись покусывать ей пальцы. Монро-Альфа последовал ее примеру и широко улыбнулся – покусывание щекотало. Ему хотелось вытереть пальцы, однако он заметил, что девушка не сделала этого, и удержался тоже.
По дороге у Клиффорда возникло острое желание рассказать ей обо всем – и, запинаясь, он попробовал. Смолк он задолго до того, как рассказ его смог стать достаточно вразумительным, и посмотрел на девушку, ожидая и опасаясь увидеть в ее глазах неодобрение, а то и отвращение. Однако ничего этого не было.
– Не знаю, что вы натворили, но только вы не плохой человек. Может быть, глупый, но не плохой, – она остановилась и добавила озадаченно и задумчиво: – Я никогда не встречала плохих людей…
Монро– Альфа попытался рассказать ей о некоторых идеях «Клуба выживших». Он начал с того, как предполагается поступить с дикорожденными, поскольку это было легче всего объяснить: никакой бесчеловечности, лишь необходимый минимум принуждения и свободный выбор между легкой и безболезненной процедурой стерилизации и путешествием в будущее -и все это исключительно в интересах расы. Он говорил обо всем этом как о вещах вполне осуществимых, если только народ окажется достаточно благоразумным, чтобы такую программу принять.
Девушка покачала головой.
– Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, – ответила она мягко, но решительно, и Монро-Альфа поспешил сменить тему.
Он был удивлен, заметив, что уже темнеет.
– Думаю, нам стоит поторопиться в охотничий домик, – сказал он.
– Он закрыт.
Клиффорд вспомнил, что так оно и есть. Парк был закрыт, их присутствия здесь не предполагалось. Он начал было расспрашивать девушку, есть ли у нее тут авиетка или же она прибыла туннелем, но сразу прервал себя: любым из этих способов она могла его покинуть. Монро-Альфа не хотел этого, к тому же сам он не торопился – его сорок восемь часов истекали только завтра.
– По дороге сюда я заметил несколько коттеджей, – проговорил он.
Вскоре они нашли эти хижины, укрывшиеся в ложбине. Коттеджи не были меблированы, и ими явно давно никто не пользовался, однако это было вполне приемлемое укрытие от непогоды. Пошарив в стенных шкафах, Клиффорд обнаружил маленький обогреватель с более чем достаточным зарядом, о чем свидетельствовали цифры в окошечке счетчика. Никакой провизии ему найти не удалось, однако водопровод действовал. Впрочем, особого голода Клиффорд и не испытывал. Не было здесь не только постельного белья, но и самих кроватей, однако пол оказался теплым и чистым. Девушка легла, уютно свернувшись клубком, словно зверек, сказала: «Спокойной ночи!» – и закрыла глаза. Монро-Альфе показалось, что уснула она в тот же миг.
Сам он ожидал, что заснуть окажется трудно, но погрузился в сон прежде, чем начал всерьез беспокоиться об этом.
И проснулся с ощущением умиротворения, какого не испытывал уже много дней, если не месяцев. Клиффорд даже не пытался ничего анализировать, а просто смаковал это чувство, купаясь в нем и блаженно потягиваясь, пока душа его, словно кот, умащивалась в привычном месте.
Потом он увидел рядом спящую девушку и понял, почему чувствует себя так радостно. Голова ее покоилась на сгибе руки, а яркое солнце, врываясь сквозь окно, освещало лицо. Монро-Альфа пришел к выводу, что называть его красивым было бы неправильно, хотя он и не нашел никаких изъянов в ее чертах. Очарование этому лицу придавала в первую очередь какая-то детскость, выражение постоянного живого
