– Хорошо, я куплю на нее грелку.
– Не волнуйся. Я согрею тебя. – Его глаза загорелись. – Для этого есть любовники.
Мэгги побледнела при намеке на его новый статус в ее жизни.
– Нет?
– Нет – что? – спросила она в смущении.
– Не думай. – Джеймс разглядывал ее с ласковым интересом, который усиливал ее смущение. – Любовные связи для чувств, а не для размышлений. А сейчас пойди умойся. Ты будешь чувствовать себя лучше перед едой.
– Возможно. – Она успокоилась и пошла на поиски ванной комнаты.
К ее удивлению, огромная ванна была и безупречно чистой, и теплой. Она не знала, кто отвечал за ее чистоту, но теплота была вызвана переносной, работавшей на керосине, печью, установленной под единственным окном комнаты. Имелось также вполне достаточно горячей, испускающей пар воды, и Мэгги торопливо потерла щеткой свои пыльные руки, затем внимание ее переключилось на губы со стершейся губной помадой. Она старалась не вспоминать, но это была невозможная задача. Слова «наша комната» удерживались в сознании, подобно пузырькам кипящей воды.
Бросив губную помаду обратно в сумочку, Мэгги опустилась на край огромной старомодной ванны. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, но это не помогло. Она была так взволнована, что чувствовала себя почти больной.
Мэгги изумленно оглядела стены и, игнорируя наставление Джеймса, попыталась проанализировать паническое чувство, которое не могло не потрясти ее. Дело не в том, что она не хотела, чтобы Джеймс стал ее любовником. Она хотела этого. Она трепетала от удовольствия, вспоминая его крепкие руки, прикасавшиеся к ее груди. Не было ни малейшего сомнения, что она обрела бы благодаря его мастерству любовника опыт, вызывающий восторг. Ну а Джеймс? Неотвратимый вопрос преследовал ее. У Джеймса был опыт, он всегда встречался с опытными женщинами, которые могли дать удовольствие так же, как и получить его.
Мэгги встала и начала мерить шагами маленькую комнату. Она не имела даже смутной идеи, как удовлетворять мужчину. Воспоминание о единственном сексуальном столкновении шесть лет назад мигом пронеслось в ее сознании, и она содрогнулась от отвращения. Она была молодой, девятнадцатилетней, когда пришла на свою первую работу младшим секретарем в одной из архитектурных фирм Бостона, где получила звание младшего технического работника. Боб Пирсон был в фирме начинающим архитектором, и первое время, после того как она его увидела, Мэгги восхищалась его классической красотой. Тем не менее он едва ли замечал ее существование целый год. Затем, непонятно почему, он стал за ней ухаживать. Он сказал Мэгги, что любит ее. Как дурочка, она поверила ему и в конце концов позволила овладеть ею.
Несмотря на то что он, казалось, достаточно нравился ей, интимная близость не доставила удовольствия Мэгги. Но когда она попыталась нерешительно сказать ему об этом, он ответил бесцеремонным замечанием, что такая толстушка, как была она, вряд ли могла бы надеяться на то, что он захочет продлить с ней такие встречи. Даже хотя ее рассудок говорил, что он так пытался оправдать свою собственную несостоятельность как любовника, доля правды в его утверждении была. И это до сих пор еще мучило ее.
Предположим, Джеймс так же разочаровался в ее теле. Всплыла ужасная мысль, и она почувствовала горький привкус во рту. О господи! Она сложила руки на животе. Допустим, она сделала ошибку. Она обменяла свою свободу и непринужденную дружбу на любовную связь. Предположим, что Джеймс решил оборвать связь, так как она не оправдала его надежды как любовница. Предположим…
Резкий стук в дверь ванной прервал растущую истерию.
– Поторопитесь, вы, там, – скомандовал нетерпеливый голос.
– Секунду. – Мэгги напрягла голос, чтобы ее было слышно снаружи.
– Я вернусь в пять, – прогрохотал разгневанный мужской бас.
Мэгги справилась с усмешкой. Она устало потерла переносицу. Она была готова на многое. Она знала это. Она признавала, что проблема была в том, что вот уже долгое время она не понимает намерений Джеймса.
Она остановилась, чтобы удостовериться, что ванна была все такой же чистой, как тогда, когда она вошла. Одно было абсолютно определенно: заставить Джеймса ждать обеда, когда он голоден, не лучший способ начать вечер.
Когда она вошла, Джеймс сидел на деревянной скамье в холодном вестибюле и таращил глаза на весьма отвратительное изображение охотящейся собаки, держащей в пасти истекающего кровью зайца. Содрогнувшись, Мэгги перевела взгляд. Картина, конечно, гармонировала со стилем всей гостиницы.
Мэгги приблизилась к нему, чувствуя себя оробевшей и неуверенной. Она сомневалась, что ее отношение к Джеймсу найдет у него отклик. Должна ли она сохранить их нормальные дружеские отношения или же ситуация требовала более интимного общения? Должна ли она поцеловать его? Ее пристальный взгляд жадно застыл на его крепко сжатых губах, и мурашки побежали, когда воспоминание о его последнем поцелуе всплыло в ее сознании, затопляя его. Но даже этого припомнившегося блаженства было недостаточно, чтобы подтолкнуть Мэгги к действию. Она не могла спокойно подойти к Джеймсу и поцеловать его. Она испытывала ужас при одной мысли об этом.
– Нет, – вздохнула она. Джеймс брал инициативу руководства их отношениями на себя, по крайней мере до тех пор, пока она не осмелеет. При условии, что она когда-нибудь вообще осмелеет. Мэгги опять вздохнула. Целый год существуя с мыслью о желанном мужчине, она не сделала почти ничего, чтобы улучшить самою себя.
– Не смотри так удрученно, – приветствовал ее Джеймс. – Я встретил Мауди и понял, что еще не все потеряно.
– Как это? – Мэгги старалась скрыть спазм удовольствия, когда Джеймс обнял ее за плечи и крепко сжал в своих объятиях. Необходимо было некоторое время, чтобы освоиться с его привычкой касаться ее всякий раз, когда у него было настроение. Возможно, со временем она привыкнет, если он не потеряет интереса к ней и не переключится на кого-нибудь еще.
Хватит! Мэгги отбросила свои пораженческие мысли. Она отлично понимала, что этот вид мышления
