излишнее внимание к этим убыткам и к тому, чем они были обусловлены. Эта страница уже перевернута, дело закрыто.
— Значит, расследование сосредоточится исключительно на этих документах? — уточнил Ремини.
— Совершенно верно, — кивнул Эдвардс. — Если, конечно, не будет обнаружено никаких других проблем, о которых нам в настоящий момент ничего не известно.
Ремини кивнул.
Он понял, что больше ничего не услышит, и встал.
— Оставляю все в ваших руках. Пожалуйста, если возникнет необходимость, связывайтесь со мной по сотовому телефону. Я позвоню вам где-нибудь через неделю, чтобы узнать, как продвигается расследование. Но помните: я жду, чтобы мне были возвращены все деньги, и лучше раньше, чем позже. Благодарю вас.
Эдвардс и Смит согласно кивнули, радуясь тому, что он уходит. Им требовалось разобраться в случившемся и защитить свои собственные интересы.
Ремини вышел из Банка Манхэттена, понимая, что ему необходимо разыскать Джона Филлипса. Он нисколько не сомневался в том, что за пропажей денег со счета стоит именно Джон. У него не было никакого желания ждать несколько месяцев, а то и лет, пока какая-то страховая компания будет искать возможность выкрутиться и не платить деньги. Эти деньги были нужны Ремини сейчас, и он собирался потребовать их у того человека, который украл их у него, причем не один раз, а два. Нужно немедленно разобраться с Джоном. Если тому вздумается вмешаться, то достаточно будет одного звонка в Комиссию по ценным бумагам, одного неожиданного шага — и о страховке придется забыть. Да, Филлипса надо устранить.
Ремини достал сотовый телефон, набрал номер, прислонился к колонне у входа в здание банка и стал ждать.
— Привет, куколка, — сказал он, когда ему ответили.
— Привет, Джимми, — Фиона вздохнула.
На заднем плане были слышны звуки редакционного зала.
— У тебя есть для меня еще одна сенсация?
— Пока что нет, дорогуша. Мне нужна кое-какая информация.
— Вот как!
— Джон Филлипс. Тебе известно, где он сейчас?
— Раз уж об этом зашла речь, известно. Но если я тебе это скажу, то попрошу кое-что взамен.
— Ты передо мной в долгу, забыла? Начнем с того, что это ведь я выложил тебе на блюдечке этого Филлипса. Впрочем, если тебе нужен я сам, только скажи слово, и я сразу же приеду.
— Нет, Джимми, между нами все кончено. Я встретила другого человека.
— И что с того? Какое это имеет отношение к делам?
— Послушай, я не хочу это обсуждать. Поступим как профессионалы. Это всегда получалось у нас лучше, чем быть любовниками.
— Пусть будет по-твоему. Просто скажи мне, где Филлипс.
— Значит, договорились?
— Договорились.
«Будь что будет», — подумала тем временем Фиона.
— Филлипс только что уехал на похороны своего брата.
— И куда же это?
— К своим родителям. В городок под названием Мансфилд. Это в Австралии, кажется, недалеко от Мельбурна.
Это было именно то, что хотел знать Ремини.
— Спасибо, куколка. Ты мне очень помогла. Я перед тобой в долгу.
— Не забывай об этом, Джимми. Договор дороже денег. Если ничего не имеешь против, то скажи, зачем тебе нужен этот Филлипс?
— Котик, ты ведь знаешь, что спрашивать бесполезно. Пока.
Глава 26
В течение следующего дня в дом съезжались остальные члены семьи. Джон был рад встрече с сестрами. Соскучившись по физическому труду, он помогал отцу и Брайану, жениху Элейн, с работой на ферме. Женщины суетились вокруг матери, готовясь к похоронам и поминкам. Алиса и Элейн были очень близки в детстве, но затем их жизненные пути разошлись, и вот теперь они снова были вместе.
Алиса в отличие от младшей сестры быстро освоилась в интернате. Жизнь в большом городе захватила ее. Она скоро рассталась со своими сельскими привычками, мечтая встретить мужа, с которым можно было бы остаться здесь. Поэтому не было ничего удивительного в том, что вскоре она вышла замуж за Фреда, подающего надежды молодого банкира из состоятельной мельбурнской семьи. Похоже, Алиса была полностью довольна своими двумя детьми, красивым загородным домом, зимними каникулами на горнолыжных склонах и отпуском на пляжах Квинсленда летом.
Элейн, напротив, стремилась к простой жизни на ферме, мечтая лишь о счастливой, здоровой и крепкой семье с родственным по духу человеком. Судя по всему, все это она нашла в Брайане.
Джон особенно внимательно присматривался к Элквисту и замечал, как заботливо тот относился к Элейн и к ферме. Этот открытый и дружелюбный парень искренне стремился стать частью семьи, которую Джон покинул ради денег и наслаждений. В его присутствии Джон начинал чувствовать себя неуютно, и вовсе не потому, что тот ему не нравился. Наоборот, он видел в Брайане такого человека, каким должен был бы стать сам. Это его мучило, однако вернуть прошлое было нельзя.
В день похорон солнце встало рано, безоблачное небо окрасилось яркой синевой. Однако это впечатление было обманчивым, поскольку с севера, со стороны заснеженного пика Стерлинг, высочайшей вершины штата Виктория, дул холодный зимний ветер. Рядом возвышалась гора Баллер, центр зимних видов спорта штата. Джон часто вспоминал ту замечательную пору, когда они вместе с Дэвидом катались на лыжах по снежным склонам Баллера. От фермы туда было всего чуть больше часа езды на машине, однако сейчас ему казалось, что это где-то совсем в другом мире.
Джон молча стоял на кладбище, глядя на старое здание церкви, сложенное из блоков песчаника. Гроб с телом его брата медленно опускался в свежевырытую могилу. Он был усыпан белыми лилиями, которые в Австралии называют рождественскими. Это были любимые цветы Дэвида. Они напоминали ему о счастливых праздниках детства всюду, где он находил их во время своих путешествий.
Джон чувствовал себя полумертвым, физически и эмоционально истощенным. Мать всхлипывала, крепко вцепившись ему в руку. С другой стороны рядом с ней стоял отец. Как и Джон, он не пролил ни слезинки и был полностью сосредоточен на том, чтобы поддержать свою убитую горем жену. Джон же думал о том, как бы продержаться, не упасть в обморок до конца похорон. Чувство вины и ответственности было невыносимым.
Когда панихида закончилась, Джон взглядом проследил за тем, как отец повел мать с кладбища в уют и тепло машины, затем медленно последовал за ними, держась на расстоянии.
На поминках общее настроение несколько приподнялось. Родственники стали вспоминать и рассказывать истории о похождениях Дэвида в Улан-Баторе, на Борнео, в Танзании и в Москве.
Джон нашел время поговорить с глазу на глаз с Люси, безутешной невестой брата. Когда приглашенные наконец разошлись, члены семьи думали только об отдыхе. Джон пожелал всем спокойной ночи, поднялся к себе в спальню и принял две таблетки снотворного. Он понимал, что в противном случае скорбь не даст ему покоя.
Они с Викторией обменивались друг с другом текстовыми сообщениями, вместо того чтобы разговаривать по телефону. Ему нужно было поддерживать с ней связь, в то же время он хотел бы сохранить между ними расстояние, хотя бы на какое-то время.
