ресторанного радио с балкона и заглушали голос дикторши, которая время от времени объявляла прибытие и отправление самолетов. Ингхэм даже не смог разобрать, говорила она по-французски, по-арабски или по- английски. Несколько служащих в униформе, к которым он обратился с вопросом о рейсе 807 из Нью-Йорка, указали ему на табло прилетов и вылетов, где высвечивались номера рейсов, но спустя десять минут после того, как самолету Ины полагалось уже приземлиться, на нем по-прежнему ничего не обозначилось. Вполне в духе Ины перепутать номер рейса, подумал Ингхэм, закуривая третью сигарету, и в следующий момент на доске загорелось: «Рейс из Нью-Йорка, прилет в 11.10». Небольшое опоздание.
Ингхэм выпил кофе с коньяком за стойкой бара в ресторане на балконе. У огромных окон, позволявших обозревать летное поле со всех сторон, вытянулось не менее трех десятков покрытых белой скатертью столиков и один длинный, с закусками. Ингхэм с любопытством наблюдал за двумя стайками официантов, по четверо в каждой, беззаботно болтавших в углу зала, в то время как раздраженные посетители, привстав за своими необслуженными столиками, возмущенно требовали к себе внимания. Ине будет чему позабавиться, это уж точно.
Он увидел ее сквозь стеклянную перегородку, через которую ему не позволили пройти. Ингхэм быстро вскинул руку. Она его увидела. Ина была в свободном белом плаще, белых туфлях и держала в руках большую книгу в яркой обложке и бумажный пакет, кажется с двумя бутылками чего-то. У будки слева находился паспортный контроль. Сейчас она была от него всего в нескольких футах.
Она кинулась в его объятия, он поцеловал ее в обе щеки, затем осторожно в губы. Он сразу же вспомнил забытый запах ее духов.
— Как ты долетела?
— Нормально. Как странно видеть такое высокое солнце.
— Ты можешь считать, что еще ни разу не видела настоящего солнца.
— Ты так загорел. И похудел.
— Где твой багаж? Давай сначала покончим с этим.
Меньше чем через десять минут они уже сидели в машине Ингхэма, пристроив на заднем сиденье два чемодана.
— Поскольку мы в Тунисе — почти в Тунисе, — сказал Ингхэм, — то давай пообедаем здесь.
— А не рано? Нас кормили…
— Тогда поедем и выпьем где-нибудь. Где есть кондиционер. Тебе не кажется, что ужасно жарко?
Они поехали в отель с кондиционерами «Тунис-палас», где уселись за стойкой роскошного красного бара.
Ина выглядела прекрасно, но Ингхэм заметил у нее под глазами несколько новых морщинок. Вероятно, она плохо спала в последнее время. Ингхэм знал, что ей доставалось за целый день в офисе, да еще хватало хозяйственных забот дома, на Бруклин-Хиллз. Он наблюдал за ее маленькими сильными руками, открывавшими пачку «Пэл-Мэл», зажигавшими одну из них странными темно-красными нью-йоркскими спичками, с отпечатанным на коробке черными буквами названием итальянского ресторана.
— Так тебе здесь нравится? — спросила она.
— Не знаю. Здесь интересно. Я никогда еще не видел страны похожей на эту. Только не суди о ней по этому бару. Он мало чем отличается от какого-нибудь на Мэдисон-авеню.
— Мне так не терпится все увидеть.
Но ее глаза смотрели с нетерпением только на него, интересовались только им, и Ингхэм опустил взгляд на коробок спичек, который держал в руках. Затем он снова встретился с ее глазами. Они были голубыми, с серыми прожилками. Скулы немного широковаты, рот небольшой, с прекрасно очерченными губами, решительными и насмешливыми одновременно.
— Я снял для тебя комнату в отеле в Хаммамете, — сказал он. — На побережье. Я жил до этого в «Ла Рен де Хаммамет».
— О, — улыбнулась она. — У тебя недостаточно места? Кстати, ты живешь один? — со смехом добавила она, сразу становясь похожей на прежнюю Ину.
— Ха! Один ли я? А с кем же еще? Мое жилище совсем небольшое и, определенно, лишено каких-либо удобств, как я уже говорил тебе. Погоди, увидишь сама.
Они заговорили о Джои. С Джои все оставалось по-прежнему. У него имелась девушка, Луиза, которую Ингхэм никогда не видел и которая навещала Джои пару раз в неделю. Джои и Луиза были до ненормального влюблены друг в друга, по самые уши. Все это выглядело весьма печально. Джои никогда не женится на девушке, хотя Луиза очень бы этого хотела. Ина рассказывала Ингхэму о Луизе и раньше. Ей двадцать четыре, и это продолжается уже два года. Сейчас Ина, к облегчению Ингхэма, лишь вскользь коснулась этой проблемы. У него сейчас было не то настроение, чтобы высказывать соболезнования по поводу Джои и Луизы.
Он повел ее в ресторан, находившийся на противоположной стороне бульвара Бургиба, где вентилятор под потолком и патио позади создавали впечатление прохлады.
— Это один из двух ресторанов, рекомендованных мне Джоном, — сказал Ингхэм. — Его рекомендации оказались весьма полезными, все до одной.
— Ты, должно быть, был потрясен этим известием? — сказала Ина.
— Да, очень, — ответил он, глядя на нее через стол. Она причесала волосы в отеле, и следы щетки остались на ее темно-золотистых волосах, примоченных на висках. — Но не так, как ты, когда нашла его. Господи боже!
Она ответила медленно, словно делала признание:
— Это был самый ужасный момент в моей жизни. Я думала, он спит. Хотя и не ожидала обнаружить его там. Потом… — Она неожиданно замолчала, не в силах больше говорить, однако не заплакала. У нее словно пересохло в горле. Она посмотрела куда-то в пространство позади Ингхэма.
Он никогда не видел ее такой. Разумеется, отчасти это можно отнести на счет утомительного путешествия, подумал он.
— Не надо говорить об этом. Я могу себе представить… попробуй лучше эту тунисскую закуску. Она попадается в каждом меню.
Он имел в виду закуску из тунца, оливок и помидор. Ингхэм настоял, чтобы она заказала себе эскалоп, исходя из того, что кускус — неотъемлемая принадлежность Хаммамета.
Они еще долго сидели за столом, выпив по две чашки кофе и выкурив по нескольку сигарет. Ингхэм рассказал ей о Иенсене и немного об Адамсе.
— И это все, с кем ты здесь познакомился?
— Я познакомился и с другими людьми. Но большинство из них просто туристы, а это не слишком интересно. К тому же я работаю.
— Кстати, у тебя есть какие-нибудь известия от Майлса Галласта?
Галласт был продюсером «Трио». Очень похоже на Ину — помнить его имя, подумал Ингхэм.
— В начале июля я получил от него письмо. С сожалениями и тому подобным. Да я и видел его всего раз. И то мельком.
— Так что, эта поездка стоит тебе денег? Аренда машины и все такое прочее?
Ингхэм пожал плечами:
— Но она весьма познавательная. И потом, Джон дал мне тысячу долларов, а также заплатил за билеты.
— Да, я знаю, — кивнула Ина, как если бы ей это было хорошо известно.
— К тому же здесь все не так уж и дорого. А я не привык привередничать.
Ина улыбнулась:
— О, я кое-что вспомнила. Помнишь свой рассказ «Мы — это все»?
— Ну конечно же.
— Он получил премию. Первую литературную премию О'Генри. На ежегодном конкурсе рассказов.
— Правда? Ты меня разыгрываешь! — Этот рассказ был напечатан в ежеквартальном издании после нескольких отказов.
— Я тебя не разыгрываю. У меня есть приятель в этом комитете, или как он там еще называется, и он знает, что я знакома с тобой, поэтому он сказал при условии, что я больше никому не скажу об этом.
