Одна из любимых тем Этьена. Наверное, это зависит от того, что он так примерно воздерживается.
— Ты не воздерживаешься, не так ли? Ты по природе самый настоящий бабник, ведь правда? — Едва Леа выговорила последнюю фразу, как ей стало плохо. Этой своей безвкусной формулировкой она однозначно промахнулась. Кроме того, вновь проснулись те жуткие фантазии, доставлявшие ей так много хлопот.
Леа отвела взгляд, потому что ей не очень хотелось видеть следующую реакцию Адама.
К счастью, сегодня Адам был великодушен или достаточно напикировался с другими, чтобы игнорировать ее замечание.
— Вообще-то я могу только догадываться о том, какой доклад прочел тебе Этьен. Мне тоже, в конце концов, приходится каждый раз выслушивать его, если не удается вовремя убраться с его дороги. Наш друг крайне настойчив, когда речь идет о нашем совместном будущем.
Леа кивнула, не отводя взгляда от одеяла.
Его речи о судьбе, слиянии и страхе вечной разорванности могут достать кого угодно.
— Я не знаю, как быть дальше. — Слова Адама поразили Леа словно молния. Хотя он по-прежнему неподвижно стоял у нее в ногах, но утратил какую-то долю своей неприступности. Таким ей еще не доводилось его видеть, даже тогда, когда он, раненый, сидел в ее комнате. Защитная оболочка, всегда, словно вторая кожа, окружавшая его, вдруг лопнула. Блеск демона дал сильную трещину. Перед ней стоял мужчина.
— Последние дни, твоя болезнь… В отличие от меня, ты смертна. Нужно совсем немного — и ты погаснешь. Всего лишь дурацкий случай. — Он крепко сжал губы и на мгновение, показавшееся Леа вечностью, умолк, затем отпустил спинку кровати и встал рядом с ней. — Может быть, речи Этьена тоже постепенно смягчают меня. Нам нужно принять решение…
Он слегка склонился над ней, и Леа почувствовала, как сила воли оставляет ее. Она будет просто сидеть и примет все, на что решится Адам.
Она была совершенно не способна оказывать какое бы то ни было сопротивление.
— …но не сегодня, — сказал Адам и тихо рассмеялся. Смех его был печален, но Леа тем не менее вздохнула с облегчением. При этом она совершенно не осознавала, что задержала дыхание.
Оцепенение прошло, принятие решения было отложено.
Внезапно она почувствовала себя ожившей и полной сил, словно и не лежала последние дни тяжелобольная в постели, а взбиралась к вершинам мира. Адам стоял всего лишь на расстоянии вытянутой руки, обращенный к ней, доступный. Она немного подразнит его, позовет в игру. Кто может сказать, сколько будет продолжаться это идеальное состояние мира?
— Действительно ли только знание об избранной демоном спутнице привлекает тебя ко мне? — завлекая, спросила Леа, не в силах убрать из голоса капризные нотки. Этот вопрос мучил ее еще со времен той ночи на канале. Чтобы задать его, ей потребовалось собрать все свое мужество в кулак. Риск узнать, что Адама привязывает к ней только воля демона, был душераздирающе велик. Поэтому на его веселое выражение лица она отвечала сердитым сверканием глаз. Пытаясь успокоить ее, Адам поднял руки, и их вид тут же погасил в ней всяческое желание атаковать. Похоже, она никогда не сможет смотреть на его руки, не представляя себе, как они скользят по ее коже. Когда он заговорил, она едва могла уследить за его словами — настолько сильно была охвачена внезапным возбуждением, которое жгло кожу.
Не считая того, что узнавание вряд ли можно назвать «только», есть еще некоторые аспекты, которые я нахожу в тебе очень привлекательными.
Это тщательно завуалированное признание было гораздо больше всех ожиданий Леа, и поэтому она не смогла скрыть счастливого выражения лица. На ее восхищение Адам ответил тем, что нахмурился.
— Ну зачем ты делаешь из всего тайну? — вызывающе продолжала она. — О каких аспектах ты говоришь? О моем подкупающем интеллекте или, может быть, о моей внешности?
— Никогда не обращал особого внимания на то, как выглядят люди.
— А на что тогда?.. — не сдавалась Леа, когда мимика Адама сообщила ей, что он предпочел бы оставить эту тему. При этом она совершенно не была уверена в том, что так уж стремится услышать ответ. Хоть бы игра не приняла плохой оборот. Смутное подозрение, что ей предстоит нечто неприятное, расширялось внизу живота, заставив ее громко сглотнуть.
Адам бросил на нее понимающий взгляд. Тем не менее он, похоже, начинал испытывать удовольствие от общения. Он снова склонился над ней. Своим притягательным голосом, от тембра которого у нее по коже бежали мурашки, он спокойно объявил:
— Я больше ведусь на запах. Это объясняется, наверное, моим сильным охотничьим инстинктом.
— Ты имеешь в виду, что можешь брать мой след? — спросила Леа, едва сохраняя здравый смысл — ведь Адам был так близко. «Между нашими телами, наверное, образуется электрическое напряжение, какой-то совершенно из ряда вон выходящий природный феномен», — подумала она, а сердце ее тем временем предательски подбиралось к горлу.
Адам медленно кивнул, затем черты его лица озарились слабой загадочной улыбкой. Было совершенно очевидно, что ситуация забавляет его. «Что-то доставляет ему огромную радость», — удивленно констатировала Леа.
Она неуверенно улыбнулась в ответ.
Мгновение он молчал, словно хотел испить предвкушение радости до конца.
— Дело не только в том, что можно кого-то преследовать, — проникновенно сказал он. — Здесь нечто большее… Запах человека отражает всю его чувственную жизнь. Поэтому я считаю гораздо более чувственным и волнующим обращать внимание на запах человека, чем на его внешность. По твоему запаху я могу понять — запуталась ты, чем-то озадачена или просто радуешься тому, что находишься рядом со мной.
Последние слова он произнес с многозначительной улыбочкой. Но Леа была гораздо сильнее увлечена тем, чтобы сократить расстояние между их телами, чем стремлением осознать смысл его слов.
— Радуюсь ли я… — повторила она механически, постепенно начиная осознавать. — О!
Она тут же откинулась на подушки, чтобы отвести свое предательское тело на безопасное расстояние. При этом ей вспомнилась дюжина ситуаций, когда ее разгоряченная кожа выдавала все желания и фантазии в присутствии Адама.
Она поспешно натянула одеяло до самого носа.
Да это же еще хуже, чем читать мысли! Запах — это нечто настолько физическое, чувственное, что от стыда Леа готова была умереть. Адреналин безжалостно гонял кровь по ее телу, пока шум в ушах не перешел в грохот. «Интересно, как пахнет паника?» — спросила себя Леа, когда Адам подошел к ней настолько близко, что их лица должны были соприкоснуться уже при следующем вдохе.
— А почему, ты думаешь, мне так трудно контролировать себя в твоем присутствии? — тихо спросил он, и, услышав в его голосе агрессивные нотки, она немного сжалась.
— Я совершенно не замечала, что ты с трудом контролируешь себя…
Но Адам, похоже, не услышал ее тихих слов. Он смотрел на нее сверкающими от ярости глазами, и напряжение его лица настолько подстегнуло пульс Леа, что та стала опасаться, что вот-вот потеряет сознание. Ее тело не могло решить, сломаться ли от страха или отважиться на бурное объятие с последующим еще более бурным поцелуем. Крылья носа Адама трепетали, и Леа не успела даже заметить, как так вышло, что она снова осталась в комнате одна.
5
Кровожадность
Дым низко скользил над поверхностью из жидкого золота, взбирался по белым, слегка выгнутым фарфоровым краям, чтобы подняться там нежно-серой колонной. В воздухе распространялся аромат высокогорных лугов, окружающих Дарджилинг,[3] смешиваясь с крепким ароматом горящих в камине лавровых поленьев.
