выпала у нее из рук. Адам моментально поймал ее и не глядя поставил на стойку бара. При этом его холодная ярость в буквальном смысле слова жгла ее кожу.
— За все эти годы я не забыл, что ты вынудила меня выбирать между тобой и Этьеном. И ради чего? Я бросил в трудную минуту друга ради женщины, которая ушла, даже ни разу не оглянувшись. Это ты виновата в том, что Этьен был уничтожен. — Хотя он старался говорить отстраненно, Леа заметила дрожь в его голосе. Мысль о том, что его выдержка дает трещины при воспоминании об этом, усилила ее тревогу. Потому что в ярости Адам становился непредсказуемым, наружу проглядывал демон.
Адам подошел еще немного ближе и голосом, в котором слышалась едва сдерживаемая ярость, произнес:
— Я был настолько глуп, что побежал за тобой и бросил Этьена. Если бы ты в своем идиотском приступе паники не убежала, я держал бы ситуацию под контролем. И после этого ты от меня еще и отворачиваешься. — Он дышал прерывисто, и Леа испуганно глядела на его губы, побелевшие и слегка дрожавшие от напряжения. — Когда я вернулся на виллу, все было в огне. Адальберт совершил то, зачем приходил. Это из-за тебя ему все удалось. Поэтому ни сегодня вечером, ни когда-либо еще тебе не стоит рассчитывать на мою доброжелательность.
От боли Леа зажмурилась, словно этим могла отогнать воспоминания о старом профессоре. Этьен Каррьер, гениальный эстет и друг людей. Все эти годы ее мучил вопрос, как окончилась битва. Хотя Леа изо всех сил гнала от себя воспоминания о той ночи, этот вопрос в любой момент мог возникнуть в ее сознании, постоянно напоминая о том, что она потеряла. Итак, Этьен Каррьер уничтожен — из-за нее, как ясно выразился Адам.
— Я не совсем понимаю, — запинаясь, сказала она, а от электризующей ярости Адама ей начало постепенно сбивать дыхание. — Ты возлагаешь на меня ответственность за то, что Этьен был уничтожен. Если ты теперь, по прошествии столь долгого времени, решил наказать меня, то зачем пришел сюда, в битком набитый бар?
Адам склонился к Леа с отсутствующим выражением лица, но под этой маской наверняка бушевал ураган. Леа с удовольствием отпрянула бы, но не решилась. У стойки стояло много людей, они защищали ее, но только до тех пор, пока она не привлекает к себе внимания. Риск того, что Адам решит продолжить разговор на улице, потому что она ведет себя слишком шумно, был достаточно велик. Она прислушалась к своим инстинктам и решила предоставить Адаму свободу действий. Когда его рука погладила ее бедро, она заметно вздрогнула. Похоже было, что прикосновение, сколь мимолетным бы оно ни было, что-то пошатнуло в нем. «По крайней мере, оно уменьшило гнев», — с облегчением заметила Леа.
Уже гораздо более сдержанно он ответил на ее вопрос:
— Под «наказать» ты, наверное, имеешь в виду перевоплотить. Можешь не беспокоиться: я не собираюсь плясать под дудку демона. Речь идет только о том, чего хочу я. А я по-прежнему хочу быть рядом с тобой. Но больше не буду ломать себе голову над тем, почему. В конце концов, я ни перед кем не обязан отчитываться.
— Итак, я не только виновата в смерти Каррьера, но еще и являюсь никем. Это же смешно, Адам! — выдохнула Леа. — Хорошо, тогда я была очень наивной, и та ситуация оказалась для меня чересчур сложной. Этьен и ты, ваши слова не смогли подготовить меня к тому, что такое демон. Кроме того, я была так отчаянно в тебя влюблена, что все казалось нереальным. Окончательно понять, на что вы способны, я смогла только той ночью, когда ко мне, несмотря на свое растерзанное тело, поползла Трусе.
Она невольно вздрогнула — воспоминания о тех переживаниях причиняли боль. Потом она даже размышляла над тем, не оказал ли тот эпизод ее жизни большего влияния на нее, чем любовь к Адаму. Теперь ей не хотелось ничего иного, кроме того, чтобы он запретил ей говорить и она не открыла ему свою израненную душу до конца. Но Адам молчал, и слова сами слетали с ее губ.
— Знаешь, отчего я тогда едва не сошла с ума? Оттого, что это ты превратил Трусс в неузнаваемо истерзанный комок плоти. Что тебе доставляло противоестественное удовольствие охотиться на нее и побеждать. Может быть, ты сам себя и можешь обманывать, что в той битве речь для тебя шла только о защите Этьена и меня. Но я видела по твоим глазам, что ты жаждешь крови, так что не притворяйся невинным.
Адам насмешливо поднял брови. На миг парализующий страх словно отступил, и все стало почти как раньше: Леа спорила с прежним Адамом, который хотя и смотрит на нее свысока, но его неудержимо влечет к ней. Если он клеймит ее трусливой предательницей, то ему, в свою очередь, придется стерпеть то, что она считает его кровожадным чудовищем.
— Воспоминания о той ночи все еще преследуют меня — когда я глажу свою кошку или даже посреди разговора. Они вырывают меня даже из глубокого сна. Воспоминания об ужасных ранах, слепой жажде разрушения и кровожадности демона, который превратил тебя в чужака. Ты наполнил мою жизнь страхом. Если ты думаешь, что я стану снова терпеть твое присутствие рядом, то ошибаешься. — Леа сама поразилась тому, как легко сорвались эти слова с ее губ.
У Адама же они вызвали только безрадостный смех.
— Похоже, ты не совсем понимаешь меня, — холодно ответил он. — То, чего хочешь ты — совершенно не важно. Ты мне должна. — При помощи немногих слов он дал ей понять, что в этой игре правила диктует он и не собирается позволять ей изменить это. В этом разговоре они не кружили друг вокруг друга, не определяли границы. Все было не так, как раньше, и сознание этого причинило Леа неожиданную боль.
Не задумываясь о последствиях, она поддалась внутренней потребности и отодвинулась от Адама. При этом она толкнула под локоть женщину, которая как раз отпила мартини из своего бокала. Напиток потек по подбородку удивленной незнакомки, оставил маслянистый след на шелковом топе. Женщина хотела было громко возмутиться, когда наткнулась на взгляд Адама. Удивленно заморгав, она исчезла в толпе. «Похоже, большинство людей обладают инстинктом в достаточной степени, чтобы распознать настолько очевидный источник опасности как демон, — с горечью подумала Леа. — И только у меня инстинкты всю дорогу отказывают — в первую очередь, когда дело касается Адама».
Он медленно протянул руку и обнял Леа за плечи. Прикосновение было невыносимо горячим, в нем не было ни капли нежности, и Леа вздрогнула. Не обращая внимания на ее слабые протесты, он притянул ее так близко к себе, что она смогла разглядеть бледные веснушки на его носу и щеках. В этом зрелище было что-то удивительно невинное, в голове Леа вспыхнули образы играющего мальчика. Она едва не рассмеялась, но Адам крепче сжал ее плечо, и она поняла, что он не потерпит сейчас никакой истерики.
На мгновение он зарылся в ее волосы, затем губы его переместились к мочке ее уха.
— Ты — кто-то, от кого я что-то хочу и кто мне кое-что должен, — прошептал он. Леа показалось, что в голосе его промелькнуло возбуждение.
«Да, конечно, — сказала она себе. — Это твой страх так заводит его. Это если он еще не заметил твоего чертового возбуждения…» И Адам действительно на миг умолк, словно вдыхая ее аромат, и только потом заговорил снова:
— И похоже на то, что ты не видишь возможности противостоять мне. Иначе ты не стояла бы здесь и не рассказывала мне, что не потерпишь моего присутствия рядом. Ты бы просто ушла.
Адам ненадолго замолчал, словно давая ей возможность убедить его в обратном. Но Леа не шевелилась. Она знала, что Адам прав. Сознание того, что она ничего не может противопоставить ему и ему подобным существам, в первое время после бегства едва не свело ее с ума. Потребовалось очень много усилий, чтобы признаться себе, что защиты не существует и что ей придется жить с этой уязвимостью и неуверенностью. Но было и еще кое-что, что в этот момент заставило ее остаться, только она не хотела признаться в этом ни себе, ни, тем более, Адаму.
— С этого момента мы играем по моим правилам, — продолжал Адам. Он слегка отстранился и пристально вгляделся в ее лицо. — Если я захочу, чтобы ты была рядом со мной, то ты будешь рядом и будешь вести себя так, как я посчитаю нужным. Я не буду объясняться, не буду ни в чем оправдываться. Ни перед тобой, ни перед демоном, ни перед кем-либо еще.
— Если ты думаешь, что я позволю тебе собой командовать… — обессиленно начала Леа и вдруг поняла, что не знает, как закончить предложение.
— Я не стану прилагать усилий к тому, чтобы угрожать тебе, Леа, — угрожающе мягко промолвил
