Моя чужая дочь

дочь:

– Дорогая! Что это ты так рано из школы?

Роберт опустился на банкетку и уставился на свое отражение. Мрачное лицо в зеркале скривилось, взгляд был устремлен на дверь, куда ускользнула жена. Роберт еще ощущал ее запах, банкетка еще хранила ее тепло. Он думал о том, что не ошибся: Эрин себя выдала. Прокрутив в голове события недавних минут, убедился в собственной правоте.

– Итак, подобьем итоги, – обратился он к своему отражению. – Твоя жена – лгунья и шлюха. А сам ты – полный идиот, раз не раскусил ее раньше. Дело закрыто. – И он опустил кулак на трюмо.

А что еще он мог сделать? Эрин ответила на его вопросы – молчанием своим ответила. Теперь ему бы вернуться в офис и обдумать приговор. Увы, поскольку мозги напрочь утратили способность соображать и будущее никак не просматривалось, вряд ли он придет к какому-нибудь решению. Будет сидеть за столом и пялиться на картины, украшающие стены кабинета.

Роберт переоделся в сухое, спустился в прихожую и уже взялся за ручку входной двери – да так и замер, услышав незнакомый низкий голос, подпевающий мелодии Руби и вторящий смеху девочки. Заглянув в гостиную, он обнаружил Руби за инструментом. К пианино прислонился нескладный подросток. Ребята поддразнивали друг друга и хихикали, не замечая Роберта.

– А вот и нет! – настаивала Руби. Глаза она прикрыла ладонью, зато ее чудная улыбка сияла в полную силу.

– А по мне, так очень даже да! – Парень с ухмылкой взял несколько нот.

– Ну разве что самую малость, – уступила Руби. – И все равно это не совсем песня любви – не так уж я тебя хорошо знаю. Пусть будет… песня восторга!

Оба опять зашлись смехом, и Руби мотнула головой, забрасывая волосы за спину до боли знакомым Роберту нервным движением. Эти дети явно были без ума друг от друга, а Роберт был опустошен душевно и сомневался, что остатков его гнева хватит, чтобы отшить неряшливого юнца.

– Папа! – радостно вскрикнула Руби, а мальчишка обернулся и выпрямился; глуповатая улыбка мигом исчезла с его лица. – Это Арт! Помнишь, я тебе о нем рассказывала?!

Роберт угрюмо кивнул, разглядывая парня. Драные джинсы едва держатся на костлявых бедрах, линялая футболка, длинные волосы цвета пыльного каштана, на кончиках выцвели до грязно-желтого оттенка.

– Рад познакомиться, мистер Найт, – произнес он голосом слишком низким и насыщенным для своего субтильного телосложения и, к изумлению Роберта, первым протянул руку. – А Руби как раз играла свою новую композицию. Классная вещь.

Роберт заставил себя пожать протянутую ладонь, но не потрудился ответить.

– Ты почему не в школе, Руби? – бросил он резко.

– Нас отпустили пораньше – заниматься дома, мистер Найт, – отозвался Арт, когда стало ясно, что Руби онемела.

– И почему, в таком случае, не занимаетесь? – Роберт ненавидел себя за жестокость по отношению к девочке, которая еще минуту назад выглядела абсолютно счастливой.

– Мы и собирались… заниматься… у меня, наверху. – Руби наконец обрела голос, но побагровела от стыда, запинаясь через слово.

– Нечего вам делать наверху. Занимайтесь здесь. Полагаю, и мама так же считает.

– Глупости, Роберт. – Из кухни в гостиную прошла Эрин с подносом в руках – принесла пиццу и колу в банках. – Комната Руби – самое лучшее место для занятий, там можно сосредоточиться. Вот, возьми, солнышко. Донесешь? – Передав поднос дочери, Эрин скользнула взглядом по мужу.

Подростки испарились, будто их и не было. Эрин тоже. Вернулась на кухню, где устроила шоу, звеня тарелками, стуча кастрюлями и хлопая дверцами шкафчиков.

– Ну а я попытаюсь сосредоточиться в офисе, – выплюнул Роберт в сторону кухни и, закрыв за собой дверь так нежно, что дрогнули стены, вернулся в «Мейсон и Найт».

Не приходилось сомневаться, что Дэн общается по телефону с женщиной: он отъехал в кресле от стола, колени в стороны, локти на коленях, узел галстука распущен. Идеально загорелое лицо светилось довольством, а пятерня прохаживалась по волосам, уже прилично разлохмаченным за время флирта с собеседницей.

– Ах, проказница! Держу пари, вы это говорите всем абонентам-джентльменам! А вот это уже несправедливо! Уверяю вас, я джентльмен до мозга костей, что и докажу, дайте только шанс! – Заметив Роберта в дверях, Дэн стер ухмылку и жестом пригласил компаньона устраиваться в кресле напротив. – С удовольствием. Очень может быть. Чуть позже звякну, договоримся о времени, а сейчас мне надо бежать. Пока-пока.

Дэн развалился в кресле и добил галстук – развязал полностью, и тот повис, как кашне, на расстегнутом воротничке.

– Фью! – присвистнул он. – Горячая куколка! – И улыбнулся, ожидая соответствующей реакции Роберта. Убедившись, что друг не собирается демонстрировать мужскую солидарность, Дэн свел брови: – Что с тобой?

Роберт вдохнул полной грудью – впервые, кажется, за последние сутки – и даже закашлялся от избытка воздуха. Закинув руки за голову, впился пальцами в напряженные мышцы шеи и плеч, помассировал со вздохом. Еще одному браку – крышка, Роберт не произнес этого вслух, как ни хотелось.

– Забери у меня дело Боумена, – сказал он без предисловий. Объяснения подождут – прежде нужно увидеть, как отреагирует старший партнер.

– Теперь выкладывай, что у тебя на уме, весельчак ты наш. – Дэн закрыл дверь кабинета, достал из мини-бара красного дерева бутылку «Джека Дэниэлса» и плеснул в два бокала. – Держи, пей и рассказывай. – Он пристроился на подлокотнике кожаного «честерфилда» и обратил выжидающий взгляд на друга.

Роберту удалось выжать из себя более-менее связные слова о том, что терзало его душу, но речь его была сбивчива и туманна, а самая суть так и не прозвучала. Мыслимое ли дело – признаться, что взял в жены бывшую проститутку.

– Коротко говоря, не ладится у нас. А точнее – все вдруг кувырком полетело. Проблемы из прошлого… – Роберт залпом осушил бокал.

Дэн поерзал в кресле и вновь замер. Клиенты ему попадались самые разные, в том числе и зажатые до предела, но терпения Дэну было не занимать. Он четко уяснил: чтобы добыть факты, способные обеспечить победу в суде, нужно дать человеку время и возможность собраться с мыслями. После нагромождения вранья непременно наружу выплывет правда и картина прояснится.

Однако минуты шли, а Роберт все ходил вокруг да около, ни на шаг не приближаясь к существу дела. Убедившись, что привычная тактика дала сбой, Дэн произнес властно:

– Так. Сегодня ужинаем у меня. Позвоню Тьюле, предупрежу. А захочешь – и переночуешь.

Кивнув, Роберт протянул бокал за второй порцией виски. От спиртного лед в груди начал таять, а образы Эрин и Бакстера Кинга, Джеда Боумена и Руби с ее приятелем размылись по краям.

Дэн отправил партнера прогуляться, так сказать, проветрить мозги, пока сам он подчистит последние шероховатости по делу, которое слушалось завтра с утра.

– Возвращайся к шести, старик, вместе и уедем. Тьюла подает ужин ровно в семь, так что мы еще успеем выпить и поболтать тет-а-тет у меня в библиотеке.

Роберт послушно отправился «проветривать мозги» в Гринвич-парк. Дошел до Римских развалин, где они с Эрин сразу после знакомства не раз устраивали пикники. Вспомнил, как гулял с ней по аллее Влюбленных, сгорая от страсти к этой загадочной женщине, встречу с которой ему подарила судьба. Если рядом была Эрин, любой намек на секс – в кинофильме ли, в книге, в песне – возбуждал его до исступления. И все же самым сладким было ожидание – Роберт как гурман смаковал каждый миг, когда Эрин еще не принадлежала ему полностью. Он лелеял Эрин, словно редчайший цветок из магазина, где впервые ее заметил. Она составляла композиции, отмечала продажи, а он все разглядывал ее исподтишка, делая вид, что выбирает букет. Он любовался ею, затаив дыхание, словно опасаясь повредить эту экзотическую красоту. Но уже тогда он знал, что будет любить ее. И уже тогда он знал, что цветы со временем вянут.

Роберт прошел назад к лодочной станции и на автобусе – уникальный случай – вернулся в офис. Дэн оказался прав, прогулка пошла на пользу. Ближайшие полчаса Роберт сумел заставить себя думать только о том хорошем, что было у них с Эрин, и все уже не выглядело настолько безнадежно. Пусть даже Бакстер Кинг прав и прошлое Эрин, мягко говоря, небезупречно, в сплошном мраке для Роберта словно блеснула искорка оптимизма: быть может, ему удастся справиться с ситуацией.

Чуть позже, стоя в особняке Мейсонов посреди кухни – тридцать квадратных футов, сплошь хром и сталь, полы в черно-белую плитку, – Роберт ждал, пока Дэн откупорит бутылку «Фаустино».

До чего же мелкотравчатое существо, думал Роберт, глядя, как Тьюла снует по громадному помещению, где все было столь же масштабное: холодильник и тот смахивал на двустворчатый шифоньер. Тьюла была затянута в черные лосины, кружевной топик выгодно подчеркивал недавно обновленный бюст, а масса золотых цепочек – изящество шеи, возмутительно красивой для женщины ее возраста. Край темно-синего в белую полоску фартука, не рассчитанного на таких Дюймовочек, болтался ниже ее коленок.

– Бедный ты мой мальчик! – пропела она при виде вошедших в дом мужчин. Роберт решил, что Тьюла обращается к мужу, но миниатюрная женщина, вытянувшись на носочках, обняла за шею гостя. – Дэн сказал, у тебя опять с женой нелады. Ах, как жаль – только-только ведь поженились! – Тьюла вернулась к плите величиной с автомобиль, чтобы помешать соус. – Я бы на твоем месте, котик, последовала примеру Дэна: стоит нам с ним погрызться, как он отсылает меня чистить перышки. Отправь-ка и ты жену в институт красоты, поверь, ботокс – лучший друг женщины в стрессе. – Тьюла опустила палец в кастрюлю, попробовала соус. – Хочешь, телефончик дам?

Роберт тепло улыбнулся. На дружеский треп и поток бесполезных советов от Тьюлы он всегда мог рассчитывать. В самой этой женщине абсолютно все было перекроено, подправлено, подтянуто, пересажено или удалено. Если она не торчала в клинике на Харлей-стрит, умоляя своего обожаемого пластического хирурга ну еще самую капельку уменьшить ей носик или сделать еще одну небольшую подтяжечку, то ее можно было найти либо в Мэдлиз, частном клубе, где они с Дэном играли в сквош, наслаждались массажем, антицеллюлитными обертываниями и прочими полезными процедурами, либо в ресторане, где она за ланчем обсуждала с друзьями очередной экзотический отпуск. Дети? Исключено. Вопрос был закрыт раз и навсегда, несмотря на мечту Дэна о наследнике. Ее тело, заявила Тьюла, подобного варварства не перенесет.

Роберт обожал Тьюлу. Эта женщина была ходячей коллекцией всего, что Роберт не принял бы в своей избраннице, и потому они чудно ладили.

– Что-то я сегодня безобразно груб. – Роберт поставил бокал на мраморную столешницу, шагнул к Тьюле и, стиснув ее плечи, приподнял над полом. Зарылся лицом в роскошные, сияющие золотом волосы и поцеловал. – Ты уж прости старого брюзгу и невежу. Спасибо за приглашение. Кстати, пахнет… – Он вынул деревянную ложку из пальцев Тьюлы, зачерпнул соус из красной смородины с розмарином, попробовал. – М-м, и вкус под стать. Божественно!

– Ягненок, – разулыбалась Тьюла. – Язык проглотишь.

Пока ужин не поспел, Дэн увел Роберта в библиотеку. По гулкому коридору, где эхо их шагов отражалось от керамогранитных стен, друзья прошли в обшитую дубовыми панелями личную берлогу Дэна.

– Добро пожаловать в зону, свободную от ботокса, – сказал Дэн во время ознакомительной экскурсии по своему приобретению – особняку в псевдогеоргианском стиле. – Тьюла с товарками сюда не допускаются. Для них, считай, на двери висит табличка «Вход строго запрещен».

Здесь все соответствовало вкусу и потребностям хозяина: плазменный телевизор, скрытый за полотном со сценой охоты, бар-холодильник, письменный стол красного дерева, с виду старинный, а на деле напичканный последними достижениями компьютерных технологий, стол для мини-бильярда, диван темно-зеленой кожи, такие же кресла по обе стороны камина и тщательно подобранная библиотека. На взгляд Роберта, в этой комнате было все, что нужно человеку для комфортной жизни, а остальное пространство особняка – чистой воды излишество, ну разве что кроме кухни и ванной.

Нет, Роберт не завидовал другу. Отец Дэна, покойный Уильям Эдмонд Фредерик Мейсон, вместе со своим отцом основал фирму «Мейсон и Мейсон» около полувека назад. Дэн, со свеженьким дипломом юриста в кармане, занял место умершего деда.

Роберт защитился в том же году, но в отличие от Дэна, перед которым гостеприимно распахнулись двери семейного бизнеса в Сити, ему пришлось пробивать себе дорогу в небольших фирмах на окраинах Лондона. Зато опыт, полученный в начале пути, был бесценен, и, когда у старшего Мейсона внезапно отказало сердце, Дэн выбрал именно Роберта. Так «Мейсон и Мейсон» превратилась в «Мейсон и Найт». Увы, за последние годы жизни Уильяма Мейсона фирма утратила былую репутацию. Старшему Мейсону все чаще нездоровилось, и, доверив бразды правления наследнику, он постепенно растерял крупных клиентов, которых пестовал десятилетиями. Бизнесу Дэн предпочитал развлечения, а в результате пострадала фирма.